дома, чтобы потом всю вину в появлении пламени свалить на европейцев.
Однако, по странному ослеплению, те оставались спокойными.
В европейском квартале собирались небольшие кучки французов, немцев, англичан и хладнокровно обсуждали совершавшиеся события.
– Это несерьёзно! – говорил знакомый уже читателям мистер Раулинссон. – В Пекине множество голытьбы и всякого бездомного люда. Они-то и производят беспорядок.
– Может быть, это и так, но я на случай зарядил свой револьвер на все его гнёзда! – отвечал Миллер. – Так как будто спокойней.
– Это, конечно, не мешает… Вообще иметь при себе револьвер здесь никогда не лишнее.
– Посмотрите на французов: они веселятся, не обращая даже внимания на эти безумные крики.
Действительно, тот самый бал, на который так неудачно собралась Елена Васильевна, был в полном разгаре… в момент, когда обезумевшая толпа была уже готова на всякие ужасы.
Весело гремела музыка, в огромном зале неслись в весёлом вальсе одна за другой нарядные пары. Дамы в изящных бальных туалетах звонко смеялись, кавалеры, большей частью посольская молодёжь, острили, ухаживали, любезничали. Никого не пугали ни рёв толпы, ни зарево пожаров. Все были довольны праздником.
Праздник на вулкане!
Вдруг оркестр смолк, танцующие невольно остановились, с недоумением оглядываясь вокруг и всё ещё не понимая, в чём дело.
В открытые настежь окна зала ворвался оглушительный вопль бесчисленных голосов. У самых окон на улице волновалась, кричала, шумела, потрясая тускло горевшими смоляными факелами, толпа боксёров, нищих и всякой голытьбы.
Невольное смятение овладело недавно ещё так искренно веселившимися людьми – столько ужасных звуков слышалось в этих непонятных для большинства воплях. Дамы побледнели, растерялись. Многие из мужчин были также смущены. Они явились на этот бал, не предчувствуя ни малейшей опасности, и только у немногих из них было с собой оружие.
– Что им нужно? Отчего не разгонят этих людей? – раздавались тревожные вопросы. – Как они смели явиться сюда?
И вот, словно для увеличения смятения и суматохи, в открытые окна полетели камни.
M-r Пишон, французский посланник, был бледен как полотно.
– Они осмеливаются нарушать неприкосновенность посольств! – пробормотал он. – Хорошо! Дорого поплатятся за это негодяи!
А камни, палки, комки грязи продолжали лететь в зал.
Пишон поспешно отдал какое-то приказание, и через две-три минуты звуки военной трубы, звуки тревоги, раздались во дворе посольского здания.
Но как раз в это время в небе, затянутом тучами, ослепительно сверкнула молния и раздался удар грома.
Полковник Шива, находившийся среди приглашённых на бал, улыбнулся при этом.
– Mesdames! – крикнул он так, что его слышно было всем. – Успокойтесь. Всякая опасность миновала. Через несколько мгновений никого из этих негодяев не останется здесь… Прошу вас, успокойтесь,