значение фактора давления на ход химических реакций.
Несомненно, мой авторитет в глазах немецких химиков возрос еще в большей степени.
С 20-го июня в Берлине началась «Русская ученая неделя», в которой приняли участие 20 русских учёных, представлявших разные научные дисциплины. Я и А. Е. Чичибабин, представлявшие русскую химию, были приглашены на обеды к разным немецким учёным: к проф. Берлинского Университета д-ру Шленк, к д-ру Гессу, работавшему в Кайзер Вильгельм Институте и к д-ру С. Neuberg’y – биохимику, директору Биохимического Института в Далем. Кроме того, я был гостем у д-ра Нернста, где я познакомился с проф. Einstei’нoм и во время обеда сидел с ним рядом за одним столом. Я помню, что один из немецких профессоров спросил меня, почему я совсем не покину СССР и не переселюсь заграницу для продолжения своих научных работ, где я найду, несомненно, гораздо более удобств, чем у себя на родине. Я в то время не имел ни малейшей идеи покинуть свою страну, так как считал, что буду в состоянии приносить ей пользу, и верил, что общими усилиями мы будем в состоянии побороть все препятствия, стоявшие на пути установления нормальных условий, как для научной работы, так и для общественной жизни. Я не замедлил ответить моему собеседнику, что я, как патриот своей родины, должен оставаться в ней до конца моей жизни и посвятить ей все мои силы.
Проф. Эйнштейн слышал мой ответ и громко заявил: «вот этот ответ профессора я вполне понимаю, так надо поступить». И вот прошло 4–5 лет после этого разговора, и мы оба нарушили наш принцип; мы теперь эмигранты и не вернулись в свои страны по нашему персональному решению, а не потому, что были изгнаны нашими правительствами. Конечно, каждый из нас постарался объяснить своё невозвращение известными мотивами, но факт остаётся фактом: мы изменили нашим убеждениям и покинули свою родину. Впоследствии я откровенно опишу все свои переживания относительно моего решения не возвращаться в течении известного времени в СССР, и, может быть, читатель найдёт мои основания заслуживающими оправдания. Но у меня самого в душе до конца моей жизни останется горькое чувство: почему сложились так обстоятельства, что я все-таки принуждён был остаться в чужой для меня стране, сделаться её гражданином и работать на её пользу в течении последних лет моей жизни?».
Русский, спасший американский атомный проект
Георгий Богданович Кистяковский (1900–1982)
Американский химик и физик, крупный организатор американской науки, специальный советник по науке и технике президента США Д. Н. Эйзенхауэра в 1959–1961-х годах. Профессор Гарвардского университета. Вице-президент Национальной академии наук США. Один из главных творцов первой атомной бомбы.
Чем занимался в России
Юный Г. Кистяковский ничего существенного сделать на родине не успел. Октябрьскую революцию не принял, считал власть большевиков «авторитарной». Осенью 1918-го года вступил в ряды Белой армии.
Причины эмиграции
В 1920-ом году ушёл с русской армией, как