вы тут занимаетесь?
– Ну хватит. Что вам нужно?
– А вы мне не указывайте, хватит или не хватит. – Теперь молодой человек говорит быстрее, угрожающей скороговоркой. – И не думайте, что можете влезть в чужую жизнь и вылезти из нее, когда вам захочется.
Свет пляшет в черных глазах пришельца. Резко наклонившись, молодой человек машет рукой, вправо, влево. С письменного стола летят бумаги.
– Довольно! Вам самое время уйти.
– «Вам самое время уйти»! – передразнивая его, повторяет молодой человек. – Ладно. – Затем поднимается, встает, неторопливо идет к двери. – До свидания, профессор Обмылок! Но погодите, вы меня еще вспомните! – И уходит.
«Головорез, – думает он. – Она связалась с головорезом, а теперь и я с ним связан!» У него сводит желудок.
Он не ложится допоздна, ожидая Мелани, но та не приходит. Мало того, утром обнаруживается, что кто-то изуродовал оставленную им на улице машину. Шины проколоты, в замки дверец налит клей, ветровое стекло залеплено газетой, ободрана краска. Замки приходится менять; счет составляет шестьсот рандов.
– Догадываетесь, кто это сделал? – спрашивает слесарь.
– Понятия не имею, – резко отвечает он.
После этого coup de main[14] Мелани держится от него на расстоянии. Ничего удивительного: если он пристыжен, то и она тоже. Однако в понедельник она появляется на занятиях, и рядом с нею, откинувшись на спинку стула, засунув руки в карманы, сидит с выражением нахальной непринужденности молодой человек в черном, ухажер.
Обычно в аудитории стоит негромкий гул – студенты переговариваются. Сегодня тихо. Хоть он и не может поверить, будто всем известно, что происходит, студенты явно ждут его реакции на незваного гостя.
А собственно, какой? Того, что случилось с его машиной, по-видимому, мало. Ясно, что его ожидают новые сюрпризы. Что он может сделать? Сжать зубы и расплачиваться, что же еще?
– Продолжим чтение Байрона, – говорит он, утыкаясь носом в заметки. – Как мы видели на прошлой неделе, скандалы и дурная слава сказывались не только на жизни Байрона, но и на приеме, который его стихи получали у публики. Байрон-человек оказался сплавленным с собственными поэтическими созданиями – Гарольдом, Манфредом, даже Дон Жуаном.
Скандал. Жаль, что приходится говорить именно на эту тему, но импровизировать он сейчас не в состоянии.
Он бросает косой взгляд на Мелани. Обычно она старательно записывает. Сегодня же, похудевшая, измученная, она сидит сгорбясь над книгой. Сердце его невольно устремляется к ней. «Бедный птенец, – думает он, – которого я прижимал к груди!»
В прошлый раз он просил студентов прочесть «Лару». И в заметках его – сплошь «Лара». Обойти эту поэму стороной он не может. Он читает вслух:
– Среди живых он в мире этом – странник,
Отвергнутый загробным – дух-изгнанник.
Он – жертва темных сил, ему в удел
Назначивших опасности; случайно
И не напрасно ль, – он спастись успел[15].
Что можно вывести из этих строк? Кто этот «дух-изгнанник»?