столь безумной и чистой, ничем не оправданной радости, что мир померк. Я упал бы, но сила, бьющая из поднятых рук шефа, держала меня и Ольгу на невидимых ниточках, заставляла изгибаться, прижиматься друг к другу.
А потом ниточки перепутались.
– Ты уж извини, Антон, – сказал Борис Игнатьевич. – Но у нас не было времени на колебания и объяснения.
Я молчал. Тупо, оглушенно молчал, сидя на полу и глядя на свои руки, на тонкие пальцы с двумя серебряными кольцами, на ноги – стройные длинные ноги, еще влажные после ванны и облепленные слишком тугими джинсами, в ярких бело-голубых кроссовках на маленьких ступнях.
– Это ненадолго, – сказал шеф.
– Какого… – Я хотел выругаться, я дернулся, вскакивая с пола, но замолчал при первых же звуках своего голоса. Грудного, мягкого, женского голоса.
– Антон, спокойно. – Молодой мужчина, стоящий рядом, протянул руку и помог мне подняться.
Пожалуй, без этого я бы упал. Центр тяжести совершенно изменился. Я стал ниже ростом, мир виделся совсем по-другому…
– Ольга? – спросил я, глядя в свое бывшее лицо. Моя партнерша, а теперь еще и обитатель моего тела, кивнула. Растерянно глядя в ее… в свое… лицо, я заметил, что плоховато выбрился утром. И что на лбу у меня назревает мелкий красный прыщик, достойный подростка в пубертатном возрасте.
– Антон, спокойно. Я тоже первый раз меняю пол.
Почему-то я ей поверил. Несмотря на свой возраст, Ольга могла никогда не попадать в столь щекотливую ситуацию.
– Освоился? – спросил шеф.
Я все еще разглядывал себя, то поднимая к лицу руки, то ловя отражение в стеклах стеллажей.
– Пошли. – Ольга потянула меня за руку. – Борис, минутку… – Движения были столь же неуверенны, как и мои. Даже более. – Свет и Тьма, да как вы, мужики, ходите? – внезапно воскликнула она.
Вот тогда я захохотал, осознав иронию произошедшего. Меня, объект провокации Темных, спрятали, укрыв в женском теле! В теле любовницы шефа, древней, как собор Парижской Богоматери!
Ольга буквально впихнула меня в ванную – я невольно порадовался собственной силе, – нагнула над джакузи. И пустила в лицо струю холодной воды из душа, заранее заботливо приготовленного, лежащего на нежно-розовом фаянсе.
Отфыркиваясь, я вырвался из ее рук. Едва подавил желание залепить Ольге – или все-таки себе самому? – пощечину. Похоже, моторные навыки чужого тела начинали просыпаться.
– У меня не истерика, – зло сказал я. – Это действительно смешно.
– Точно? – Ольга, прищурившись, смотрела на меня. Неужели это и впрямь мой взгляд, когда я стараюсь выразить доброжелательность в смеси с сомнением?
– Совершенно точно.
– Тогда посмотри на себя.
Подойдя к зеркалу, столь же большому и роскошному, как и все в этой потайной ванной комнате, я уставился на себя.
Результат был странным. Разглядывая свое новое обличье, я совершенно успокоился. Наверное, окажись я в ином, но мужском теле, шок был бы больше. А так – ничего, кроме ощущения начавшегося маскарада.
– Ты