моё личное материальное благосостояние с каждым годом стремительно росло. Теперь вам понятно, что я совсем не блефовал, когда предлагал Нэле вышеназванное пари – деньги у меня и правда стали водиться.
Как и всегда и везде я стремился найти друзей. И вот нашёл – один из них был Зорик Функ, которого ЛИТМО’вцы хорошо знают, а другой – Валера Бутман, которого они точно не знают, хотя он и учился с нами на первом кусе, но только в первом семестре. Дело в том, что, как говаривали в наше время, он в математике был «ни в зуб ногой» настолько, что никакая помощь ему не могла помочь. В результате его отчислили после первого семестра. У читателя должен возникнуть вопрос: а как же тогда он поступил в ЛИТМО? Ответ очень прост и более понятен сегодняшним российским студентам, чем нам в то время. Его отец был подпольным промышленником и миллионером, о чём Валера мне по секрету рассказал, и нет никакого сомнения, что Валера был принят в институт за взятку. Как видите, коррупция имела место и тогда, но тогда богатых людей было на два порядка меньше, а честных – на порядок больше. Кстати, сам Валера был вполне приятным парнем.
А теперь один эпизод, связанный с Функом, который врезался в мою память на всю жизнь. На Невском проспекте, напротив Казанского Собора, в то время было кафе-мороженое под народным названием «Лягушатник». Вот туда мы с ним и отправились отметить успешное завершение первой экзаменационной сессии. Следует напомнить, что это был январь, когда в Ленинграде в те годы стоял приличный мороз. Покончив с мороженым, мы вышли в коридор за нашими пальто. Сначала швейцар принёс моё пальто и пытался мне помочь его одеть, на что я, поблагодарив его, категорически отказался. Кстати, я не позволяю делать это со мной даже и сегодня, поскольку считаю, что, если я не способен без помощи одеть своё пальто – это значит, что дела мои так плохи, что «дальше ехать некуда». Сегодня это распространяется на все сферы моей жизни, учитывая, что вот уже 27 лет, как я живу один и надеюсь на такой же ещё срок впереди.
Однако вернёмся в кафе-мороженое, где после меня швейцар приносит пальто Зорьке и теперь уже ему предлагает помощь в надевании пальто. Зорик очень театрально поворачивается к нему спиной и позволяет ему надеть на себя пальто. Затем он поворачивается ко мне и спрашивает:
– У тебя есть рубль?
На что я отвечаю:
– Да, есть, но он последний.
Он нисколько не смутившись, говорит:
– Давай.
Я даю ему свой последний рубль, он его берёт и так галантно передаёт швейцару. Не подумайте, что он когда-нибудь вернул мне его. В самом деле, какая мелочь – рубль, стоит ли помнить о таких глупостях! Тем более, что этот рубль пошёл на самое благородное дело – чтобы мой друг почувствовал себя хотя бы на мгновение богатым и галантным одновременно. Как часто в то время мы могли доставить такое удовольствие другу?
Второй курс
Второй курс в 1957 году, как и первый, тоже начался с трудовой повинности, но на сей раз куда более серьёзной. Как только мы появились в родном институте 1 сентября, нам объявили, что через день мы отправляемся в Омскую область