он смотрел на Дамира и Еву, целующихся украдкой, словно в разговоре абсолютно случайно соприкасались губами. – Странные. Вообще все странные, – перевёл ленивый взгляд на каждых и всяких. – Но это же хорошо? – остановился около спящей клумбы.
– Гарольд Васильевич, – крикнул бизнесмен второго эшелона, – туалет дальше!
Смех, быстро упавший до ржания. Игорь не возражал. Игорь сам веселился. Так и не ответил себе на вопрос. Забыл. Хорошее – спутник склероза. Игорь взял в спутники того бизнесмена. Оказалось, вместе шагать подлинно веселее.
Ночь вернулась во двор. Ветер осмелел. Он снова вытащил наружу срамную штору, чью лавандовую суть доедал мрак. Гарольд Васильевич ещё больше поднялся настроением. Вызывающе загоготал и безжалостно ткнул на оконную бедолагу. Гости, узрев причину буйного помешательства, пришли в оное. А ветер, точно соображать научен, развлекался с безвольной тканью сильнее прежнего. Толпа подбадривала. Охочее всех сам хозяин. Столько единодушия вселенная не смогла игнорировать. Карниз сбрыкнул с честного слова, на котором держался последние лета, штора прониклась свободой, но вместо того, чтобы пасть ниц к плинтусу, пропитанная издевательствами, вылетела прочь.
Молчание выкатилось во двор, словно живот, получивший от корсета вольную: безапелляционно, внезапно и обескураживающе. Немота поразила каждого, всякую, стих и Гарольд Васильевич. Проводив штору ошалевшими глазами, он выдал, благо рот уже был открыт:
– Видели? Видели? – не унимался Игорь, при этом быстро вышвыривал слова, точно отрывал от предложения куски, пока и это не запретили. – Нет, вы видели?! Как будто душа взмыла в рай!
– Слушай, а он тоже из ваших, – шепнула Ева.
– Из мужчин? – якобы с неимоверным интересом уточнил Дамир.
– Из писателей. Среди писателей же водятся мужчины?
– Ты знаешь, – он потëр щетинистый подбородок, – вообще должны бы быть, но вот сказать, что я прям ручаюсь, не рискну.
– Значит, ты сегодня без шампанского.
– Значит, буду пить тебя.
– Обалдеть! – Гарольд Васильевич продолжал таращиться в небо.
– Реально, душа, – подтвердил очевидец второго эшелона.
– Разве души лиловые? – включилась всякая, что свою с удовольствием обменяла на место рядом с этим каждым.
– Не, белые, – заявил тот.
– Откуда ты знаешь? – возмутилась ещё одна.
– В фильме видел.
– Полагаю, в документальном, – еле слышно вздохнул Дамир.
– Ну у нас других и не снимают, – в такт подтвердила Ева. – Что не кино, то правда жизни.
– Да что ты такое говоришь?! – вскинулась чья-то жена. – В каком ещё фильме тебе души показывали? Мультипликационном?
Нерешительные смешки разбрелись по двору.
– А вдруг души действительно лиловые? – предположила известная любовница. – Как штора?!
– Ну, во-первых, это цвет называется лаванда. Он