на холодную сливочную гладь. ЭС вынула из кармана плаща горсть арахисового драже в шоколаде и, элегантно взмахнув рукой, высыпала это лакомство на белую мороженую поверхность. Совы, сбросив канаты, тут же накинулись на рассыпавшееся угощение и быстро склевали всё без остатка.
После чего, пернатая стая устремилась к груде вафельных стаканчиков и рожков. Птицы расселись на торчащих макушках кучи и внимательно уставили свои большие очи на взволнованную странницу. Девица перебралась через вафельный бортик и встала на одном месте, оглядываясь по сторонам, явно высматривая кого-то очень нужного ей. Но искомый объект не находился в поле зрения и не попадался на глаза. Потому инкогнито ЭС осторожной поступью зашагала к свалке наваленных стаканчиков, с торчащими как попало эскимо вокруг.
– Эй! Пломбир! – Еле слышно позвала она и добавила, через короткую паузу, уже чуть громче и ласковее. – Пломбирчик! Ау! Ты здесь?
Вдруг позади нее возникла мощная белая фигура: с обнаженным подкаченным торсом, в облегающих коротких синих штанах на подтяжках, и с постоянно босыми ногами, несмотря на жуткий здешний холод. Это существо словно вылезло из под слоя мороженого, мгновенно приблизилось, и закрыло своими огромными ручищами глаза девушки.
– Угадай кто? – Шутливо, но нежно произнёс царь Пломбир.
Инкогнито ЭС слегка дернулась от неожиданности и от прикосновения к лицу могучих холодных рук. Но быстро опомнилась и, немного смутившись, игриво залепетала как влюблённая голубка:
– Ну, не знаю… Может быть Дедушка Мороз?
– Ну, какой же я дедушка? – По-прежнему шутя, но с лёгкой обидой в голосе сказал мороженый царь.
– Значит это Пудроснежный человек?
– Какой же я человек?
– А, знаю, ты северный олень!?
– Ну, это ты меня уже совсем обижаешь. – Наигранно обиделся Пломбир, убрал руки с лица ЭС и чуть отвернулся в сторону.
Девушка повернулась лицом к Пломбиру и стала подхалимно ублажать его.
– Прости меня, мой белый медвежонок. – Баловалась ЭС, заигрывая, и тыкая указательным пальцем в его кубики пресса, щекоча его голый живот.
– Никакой я не медвежонок. – Нарочито надул губы белый исполин.
– Ну, Пломбирчик!
– Вот так мне нравится, как ты меня называешь. – Повелитель мороженого повернулся к девушке и снял со своей физиономии воображаемую маску обиды.
– Я буду звать тебя так всегда.
– Ох, ты ж моя Лакомка! – Пломбир обнял ЭС и сильно стиснул, прижав к себе, а затем нагнулся и чмокнул своими холодными белыми губами девицу в её раскрасневшуюся щёчку. От такого морозного, но страстного поцелуя от горячей щеки девушки в воздух взвилось еле заметное облачко испарения.
Инкогнито ЭС, снова дрогнула, не то от смущения не то от холода, и оглянулась вокруг. Её взгляд остановился на куче наваленных вафельных стаканчиков и рожков, на вершинах которых сидели и наблюдали за ними – огромные белые совы.
– Дорогой,