когда бабушке было лет 70 (по тем временам возраст очень почтенный), а внуку – 10. Вряд ли все это гарантировало точность сведений. К тому же время и место появления этой записи в воспоминаниях Н. Н. Муравьева (Тифлис, 1817 г.) исключали возможность проверки ее точности по документам.
Но и упоминание в семейном предании о «военном губернаторе в Риге» слишком конкретно, чтобы появиться из ничего. Скорее всего, у этого мифа была какая-то фактическая основа. На эту тему можно высказать следующее вполне обоснованное, на мой взгляд, предположение.
Как мы видели, в начале 1768 года болезнь, приведшая к временному параличу, отступила, но не ушла совсем. Чувствуя необходимость продолжить лечение, Николай Ерофеич должен был обратился к императрице с ходатайством об увольнении от депутатской должности для лечения за границей. Екатерина благоволила Муравьеву и доверяла ему. Поэтому увольнение Н. Е. Муравьева от должности депутата и разрешение на необходимую для восстановления здоровья поездку было оформлено как командировка по высочайшему поручению к лифляндскому губернатору в Ригу (из которой в Европу отправлялось наибольшее количество кораблей, приспособленных для перевозки пассажиров). Это, кстати, давало посланцу право на прогонные, достойный прием со стороны рижских властей и пребывание в Риге на казенный счет. Все это было совсем нелишним, учитывая нездоровье Николая Ерофеича, а также беременность и предстоящие роды его жены. Проведя несколько месяцев в Риге и пользуясь при этом всеми привилегиями и почестями, подобающими посланцу императрицы (отсюда, видимо, и упоминаемое также Николаем Николаевичем причисление деда к ордену меченосцев), Муравьевы отправились морем во Францию.
Что же касается сообщения Николая Муравьева о том, что в чужих краях его дед продолжал свое образование, то само по себе это не исключено. Но то что главной целью вояжа была не учеба, а получение максимально квалифицированной медицинской помощи, недвусмысленно подтверждается конечной точкой путешествия – г. Монпелье на юге Франции. Медицинский факультет университета Монпелье был старейшим и наиболее авторитетным медицинским центром Европы. Именно его выпускники в течение нескольких десятилетий приглашались в качестве лейб-медиков к королевской семье, а сам город и его окрестности на берегу Средиземного моря слыли лучшим курортом Европы. Но ни теплое море, ни субтропические красоты, ни искусство университетских врачей не смогли предотвратить катастрофу. Николай Ерофеич умер у них на руках в 1770 году. Позже его прах был перевезен в Россию и упокоился на кладбище у освященной в 1753 году церкви Николая Чудотворца в унаследованном от отца сельце Мроткино. (Церковь эта каким-то чудом сохранилась по сей день.)
Я счел полезным более или менее подробно рассказать о Николае Ерофеиче по трем причинам. Во-первых, он был первым из рода Муравьевых, кто вошел в личное соприкосновение с носителями высшей государственной власти Российской империи. К тому же поколению Муравьевых, что и Николай Ерофеич, относятся еще два