никого не знаем. Наверняка, по крайней мере.
– Я с ними встречаюсь – вы их хватаете?
– Не сразу. Кое-что нам, конечно, известно: псевдонимы, кто в какой области работает… По мелочи ещё кое-что. – Анатолий Иванович помолчал, а затем продолжил. И голос его теперь звучал несколько иначе. – Да, всё это усложняет нашу с вами задачу. Подготовиться к встречам будет достаточно сложно. От вас будет зависеть очень многое. Ошибаться нельзя. Лучше промолчать, если в чём-то не уверены, уж лучше прервать встречу досрочно, но… Да, только бы не провал. Помните об этом. Провалы исключаются совершенно.
– Меня могут убить? – спросил Готовцев.
– Испугались? – весело откликнулся Чистяков. – Вы были такой вдохновенный, заводной. Имел честь наблюдать. Протухли-с, должен заметить.
– Владимир Николаич! – прикрикнул Анатолий Иванович, а затем снова обратился к Готовцеву: – Не в том дело. Уши показывать нельзя. Послезавтра вы начнёте работать на машзаводе технологом.
Готовцев вытаращил глаза.
– Это ещё зачем?! Я давно дисквалифицировался!
– Один из агентов самым непосредственным образом связан с заводом. И вообще нас интересует заводская обстановка в связи с возобновлением оборонной программы.
– Значит, всё-таки стукачество? – усмехнулся Готовцев.
– Просто взгляд изнутри, – пожал плечами Анатолий Иванович.
– Ну да, ну да, – покивал Готовцев. – А не следует ли вернуться к разговору о вознаграждении?
– Сумма, которую мы планировали… Она ведь не окончательная. Всё будет зависеть… – Анатолий Иванович помолчал. – В общем, вы понимаете.
Не окончательная. Сумма вознаграждения – не окончательная. Сумма, до сих пор не озвученная, – не окончательная. Деньги, деньги, деньги… Ещё месяц или два, ну, может, полгода, и он, бывший поэт Готовцев, будет способен убить. Человека убить. По меньшей мере, формально, – человека. Во всяком случае – нажать на спусковой крючок. Хорошо, что уже завтра он уволится. Оружие ещё не получил, а теперь и вообще уйдёт из охранного агентства.
– Я, говорите, понимаю, – мрачно проговорил Готовцев. – А вот нет, не понимаю. И вот хочется мне, чтобы вилка была обозначена в конкретных цифрах.
– Решим, Михаил Петрович, – веско проговорил Анатолий Иванович. – Мы этот вопрос решим.
Вечером он сидел перед выключенным телевизором и мысленно репетировал явление служилому люду нового работника. Он наденет свой лучший костюм, тёмно-серый, слегка иссиня, в бордовую полоску. Костюм у него единственный, однако он был бы самым лучшим даже и в том случае, если бы у Готовцева было ещё несколько костюмов. Костюм ношеный, а брюки – ношеные в квадрате. Однако, в целом, костюм ещё смотрится. И придётся начавшие редеть волосики начесать.
Пришла и устроилась на соседнем кресле Ирина.
– С чего вдруг? – произнесла, выдержав паузу. – Если честно, уже не ждала. То с какого-то перепугу в охранники подался…
– Как это с какого – в охранники? – максимально нейтральным тоном проговорил Готовцев.
– Ну,