огромна; дымка скрывала из виду вершины гигантских оранжевых скал, поросших сизоватыми лесами. Песчаные пляжи, пологие холмы, явные следы человеческого присутствия. Длинные и тощие, как жерди, деревья постепенно сменились рядами домов, между которыми попадались величественные особняки. Миссис Холлидей называла фамилии владельцев последних и прибавляла краткие замечания – от неодобрительных до презрительных. Однако воздух здесь был насыщен влагой, солнце оказалось невыносимо раскаленным, вся прекрасная гавань источала омерзительную вонь. И вода в гавани, как заметила Элизабет, была грязно-бурой, замусоренной.
– Март не лучший месяц для прибытия, – объяснила миссис Холлидей, наклонившись над поручнями и глядя на воду. – В марте здесь сыро и душно. Весь февраль и март мы молимся, чтобы подул южный холодный ветер, который приносит прохладу. Вас беспокоит запах, Элизабет?
– Очень, – призналась побледневшая девушка.
– Это из клоаки, – объяснила миссис Холлидей. – Нечистоты ста семидесяти с лишним тысяч человек стекают прямиком в гавань, которая уже превратилась в выгребную яму. Конечно, рано или поздно гавань вычистят, но когда – никому не известно, как говорит мой сын Бенджамин. Он служит в городском совете. И с водой здесь туго. Времена, когда она стоила по шиллингу за ведро, давно в прошлом, но и сейчас за нее приходится дорого платить. Мало у кого есть запасы воды, кроме разве что первых богачей. – Она фыркнула. – Мистер Джон Робертсон и мистер Генри Паркс от жажды не умрут!
К путешественницам стремительно приближался капитан Маркус.
– В каюту, мисс Драммонд! Сию же секунду!
В каюте Элизабет просидела все время, пока «Аврора» швартовалась. В иллюминатор был виден лес мачт, отовсюду слышались хриплые голоса и пыхтение двигателей.
Когда час спустя в дверь каюты постучали, Элизабет вскочила с колотящимся сердцем. Но оказалось, что пришел стюард Перкинс.
– Ваш багаж уже на берегу, мисс. И вам пора.
– А миссис Холлидей? – спросила Элизабет, следуя за стюардом по палубе, где на лебедках поднимали ящики, а матросы и краснорожие грузчики во фланелевых рубахах присвистывали и ухмылялись.
– А она давно сошла. Просила передать вам. – Перкинс вытащил из кармана жилета карточку. – Там указан адрес, где можно ее найти.
Вниз по шаткому трапу, потом по грязным доскам пристани, между высоченными штабелями ящиков и бочонков… А где же ее сундуки?
Обнаружив багаж в сравнительно тихом местечке, у стены полуразвалившегося сарая, Элизабет присела на сундук, положила сумочку на колени и скрестила на ней ладони. Куда идти, как быть? Надеясь, что в шотландке цвета Драммондов Александр Кинросс быстрее узнает ее в толпе, Элизабет надела одно из собственноручно сшитых платьев, но шерстяная ткань была слишком жаркой для такой погоды. Разомлев от зноя, Элизабет думала, что и остальное содержимое ее сундуков для местного климата непригодно. Пот струился по ее лицу, стекал по шее за ворот, скапливался