и чему я удивляюсь? Наверняка у меня потихоньку едет крыша, если мне уже призраки являются и ум за разум у меня заходит.
– Ладно. Хорошо. Ты сказал – я услышала, – произнесла я. – А теперь, дай мне передохнуть. Да и сам вали, откуда пришёл. Может, там побольше информации надыбаешь.
Призрак что-то недовольно пробурчал и медленно растаял. А я задумалась – что это, на божескую милость, со мной творится? Гарик, значит…
Поначалу, пока я лежала в больнице, нервный и вспыльчивый призрак – хипстер Гарик – больше не являлся. Глядя на его одёжу, я всякий раз невольно вспоминала, что хипстер производное от хиппи. Если верить википедии, то хипстеры в США 1940-х годов – поклонники джаза, особенно его направления бибоп, которое стало популярным в начале 1940-х. Слово это первоначально означало представителя особой субкультуры, сформировавшейся в среде поклонников джазовой музыки. Хипстер принимал образ жизни джазового музыканта, включая всё или многое из следующего: одежда, сленг, употребление марихуаны и других наркотиков, ироничное отношение к жизни, саркастический юмор, добровольная бедность и ослабленные сексуальные нормы. Название образовалось от околоджазового словечка «hip» (ранее «hep»), означавшего «тот, кто в теме» или жаргонного «to be hip», что переводится приблизительно как «быть в теме» (отсюда же и «хиппи»). В России идейно близкими предшественниками первой волны хипстеров были стиляги. В современном смысле хипстеры появились после 2008 года. Пика своего развития субкультура хипстеров достигла в 2011 году. Никогда не интересовалась подобным, потому пришлось насиловать телефон, чтобы понять, что мне своим выпендрёжем хотел сказать Гарик. Сначала я опасалась говорить о нём с врачом – ещё в дурку меня запихнёт, и я вообще не выйду из больнички до скончания века. А потом, видя, что Гарик ко мне не приходит, я успокоилась. Видимо, сотрясение действует на всех по-разному: какой-нибудь работяга начнёт дома в стенку гвозди забивать, призывник – «дедов» из автомата поливать, учёный от обилия ума ложки с солонками пересчитывать, чтобы спокойно сесть за обеденный стол… Ну а я, творческая личность, с привидением беседую. Только почему хипстер? Я была бы не против Ришелье, Пушкина или там Эйнштейна с Верой Холодной… Да ещё какие-то глупые претензии: я должна вспомнить своё предназначение! Да ещё какой-то дар! На фиг надо?
Серёга, козёл такой, все-таки приволок съёмочную группу, чтобы снять меня «в коме», чем вызвал возмущение главврача и переполох в больнице. Все медсёстры, как одна, забегали полюбоваться на Петюню и молоденького красавчика-актёра, игравшего врача. Слыша его реплики, хирург закатывал глаза и скрипел зубами. Иногда у него вырывалась пара матерных слов, когда считал, что актёр несёт ахинею. Серёга спервоначалу терпел. Но когда мат хирурга запорол особенно душераздирающую сцену над моим телом, Серёга вытолкал его из палаты, где происходили съёмки, и о чём-то долго кричал с ним в коридоре. После этого все наши актёры-«медики» пропали дня на три вместе с хирургом и, как я слышала, с ещё кое с кем из врачей. Напивались они или проходили