готовыми к отплытию по первому требованию.
К часу дня, крайне встревоженный всем виденным и слышанным, я приехал к своим товарищам, думая узнать от них какие-либо подробности. Но они оказались осведомлены не более меня.
Побывав затем в разных местах, мне только к вечеру удалось окончательно выяснить это происшествие.
Дело объяснилось чрезвычайно просто: один из телеграфистов вблизи бухты «10 кораблей» до того напился, что ему, под влиянием всеобщего тревожного настроения и постоянного ожидания японцев, померещились корабли в море, высадка японцев и т. д. Он сгоряча возьми да и пошли телеграмму, наделавшую такой переполох.
Телеграмма эта обошлась нам очень дорого, если сосчитать даже только стоимость угля, сожжённого эскадрой, собиравшейся выйти в море.
Телеграфист за свою пылкую фантазию был, как говорят, по приказанию генерал-лейтенанта Стесселя просто высечен.
Сегодня состоялся суд над бывшим командиром погибшего крейсера «Боярин». Мягкое решение суда (виновный был отрешён от командования судном и списан на берег) объясняется отчасти тем, что капитан Сарычев состоит Георгиевским кавалером за бой при Таку».
24 февраля:
«Приехал наконец новый командир эскадры, адмирал Макаров. Вместе с ним приехали из Петербурга скороспелые мичманы и механики. Прибытие адмирала Макарова вселяет во всех уверенность, что наконец-то флот наш выйдет из своего упорного бездействия и проявит более активную деятельность.
Броненосец «Ретвизан» благодаря удачно подведённому кессону снят с мели и введён в Восточный бассейн.
В этом совпадении дня прибытия нового адмирала с днём снятия броненосца «Ретвизан» с мели многие склонны видеть светлое предзнаменование.
Видел сегодня громадную пробоину крейсера «Паллада», который стоит в доке. По крайне вялому ходу работ вряд ли можно рассчитывать на скорое его исправление.
Ходят слухи о столкновениях наших отрядов с японскими на реке Ялу и о бомбардировке японцами Владивостока…»
***
В Санкт-Петербурге не падали духом. Эту войну, пусть и начатую при неблагоприятных для России условиях, по-прежнему считали обречённой на викторию, а поражения на начальном этапе боевых действий полагали временными.
Повсюду в лавках продавались лубочные военные картинки. Лотки уличных разносчиков пестрели портретами первых героев войны. Большой популярностью пользовались и печатные лубки-карикатуры, изображавшие хвастливо-гротескные сюжеты: сказочный Емеля одним ударом кулака уничтожает японский флот, свирепый казак хлещет нагайкой японского офицера, огромный русский мужик ухмыляется на фоне потопленных в луже вражеских кораблей, русский солдат с медалями на груди бьёт японского солдата по голове гигантской кувалдой, на которой написано «Порт-Артур»… Картинки подобного рода стоили две-три копейки, их покупали и вешали на стены в своих квартирах, иные любители собирали