чай много не навоюешь.
– Будем надеяться, что наши генералы и адмиралы в мирные годы не зря ели свой хлеб: подготовились.
– Да и нижние чины не лаптем щи хлебают.
– Что и говорить, весь народ у нас геройский. Всенепременно справимся в лучшем виде! Турок разбили, а чем япошки лучше? И те, и другие – азиаты!
– Спору нет…
– Вот я и говорю: стратегия – дело второе. Как бы там ни обернулось, в любом случае наша возьмёт!
В Санкт-Петербурге возбуждённо пузырились массовые патриотические манифестации, завершавшиеся шествиями к Зимнему дворцу с пением «Боже, царя храни». В Москве и в других городах обширной Российской империи тоже состоялись народные сходки, вокально-литературные вечера и манифестации под победными лозунгами. Городские думы, земские и дворянские собрания составляли духоподъёмные верноподданнические адреса на высочайшее имя. Валерий Брюсов, напитавшись всеобщим воодушевлением, сочинил грозное стихотворение «К Тихому океану»:
Снилось ты нам с наших первых веков
Где-то за высью чужих плоскогорий,
В свете и в пеньи полдневных валов,
Южное море.
Топкая тундра, тугая тайга,
Страны шаманов и призраков бледных
Гордым грозили, закрыв берега
Вод заповедных.
Но нам вожатым был голос мечты!
Зовом звучали в веках её клики!
Шли мы, слепые, и вскрылся нам ты,
Тихий! Великий!
Чаша безмерная вод! дай припасть
К блещущей влаге устами и взором,
Дай утолить нашу старую страсть
Полным простором!
Вот чего ждали мы, дети степей!
Вот она, сродная сердцу стихия!
Чудо свершилось: на грани своей
Стала Россия.
Брат Океан! ты – как мы! дай обнять
Братскую грудь среди вражеских станов.
Кто, дерзновенный, захочет разъять
Двух великанов?
Японцев в прессе продолжали называть «косорылыми» и «макаками». Позднее в русской армии получит распространение горько-ироничная поговорка: «Японцы – макаки, да и мы кое-каки»… Но это будет потом, а пока «Санкт-Петербургские ведомости» писали: «Японцы усвоили технику европейского управления и производства, но далеко ещё не сделались культурной нацией, это доказывается тем, что они не имеют потребностей культурного человека, физических и духовных…».
В ту пору довольно немного находилось противников войны с Японией. Таких, как Лев Толстой и Максим Горький. Последний, впрочем, не сразу в полной мере проникся трагизмом надвигавшихся на страну событий и порой даже юморил на «японскую тему». Так, в письме к Леониду Андрееву он сочинил гротескный сюжет: «…Снилось мне потом, что будто мы с тобою, Леонидка, – с разрешения цензуры – вдруг женились на японках, и у нас через неделю было сорок штук ребят. Услыхав об этом факте, и чудесном и полезном, сам японский император трое суток хохотал».
Впрочем,