над выцветшим портретом.
ДОРОЖНОЕ
В октябре, что стал сплошным костром,
Быть бродягой хорошо и лестно мне.
И плывут за лобовым стеклом,
Тая за очередным холмом,
Благодатное, Маяк, Прелестное.
Так бы, не сворачивая вспять,
И мотался б трактами разбитыми,
Позабыв про отдых, тишь да гладь,
Имена посёлков напевать:
Рассыпное, Бирюки, Сердитое.
Агасфер растрёпанных дорог,
Осенью горящей разукрашенных,
Отдал бы я им последний вдох…
Но не это мне доверил Бог,
Оттого мой рок уже не страшен мне.
***
Моей матери
Из младенческих печалей
Мы росли, как на дрожжах.
Мы беспомощны вначале,
В ширину пошли плечам
И ровней держали шаг.
Мы тянулись, мы мужали,
Впитывая каждый час,
Но исток не забывали:
Чтоб не ведать нам печалей,
Детство оставалось в нас.
Память детская не тает,
Не горит в слепом костре.
Слышишь, снова птичьей стаей
Колыбельные витают
Наших юных матерей?
***
Нам всё преграды: время, расстояния,
Мы в западне который день подряд,
Изныли души, и тускнеет взгляд.
Мы мучаемся собственным дыханием,
И уши от резиночек болят.
Пугаемся движения и тени, и
Звенящих хрипов, кашляющих фраз,
А сеть и СМИ подпитывают нас…
Но рвёмся прочь из самозаточения,
Впиваясь в мир тоскою алчных глаз.
***
Пресыщены тоскою под завязку,
Смотреть устали беспробудно сны,
Здесь будни беспросветные больны,
Но ловят через марлевые маски
Едва пробившиеся запахи весны.
А город неприветлив и напуган,
Ушли троллейбусы неведомо куда,
Ржавеют дни, как старые суда…
Ты, изоляция, – отвратная подруга,
Ни совести, ни такта, ни стыда…
***
Не нужно, люди добрые,
любить на расстоянии,
Оценивать не видевши,
да по себе судить.
Тонка и обесцвечена
суждений ваших нить,
А ваша непосредственность —
лишь проблески незнания,
Не вам за нас расхлёбывать,
не вам за нас вершить.
Вы поваритесь тройку лет
в сплошном дыму безумия,
Испейте чашу горькую,
отведайте огня,
Побудьте маргиналами
кровавящего дня.
И вот,