Где-нибудь в средней полосе России, на Кавказе или на Урале слово «турист» понятно каждому. Здесь же туристов не бывает и звучит это слово примерно как «бездельник». На Севере все заняты делом и поездка на лодке лишь для того, чтобы смотреть новые места, охотиться и рисовать, кажется непонятной и подозрительной. Мы это сразу почувствовали и стали называть себя «геологической экспедицией». Это было понятно каждому. Отправили с почты письмо домой и купили в магазине крупы, консервов и сгущенного молока на весь оставшийся путь. Хотели зайти в поссовет или милицию, чтобы рассказать о цели своего путешествия, но их поблизости не оказалось. Под удивленными взглядами мальчишек собрали свою байдарку и отправились в дальнейшее плавание.
Погода разъяснилась, и Ковдозеро, уходящее, как море, за горизонт, стало густого синего цвета. Разгулявшиеся на громадном плесе волны, шипя, лизали деку байдарки и захлестывали резиновый фартук, наглухо закрывавший кокпит. Низкий острый нос нашего тяжело груженого «Клеппера» так глубоко уходил под воду, что, казалось, никогда не вынырнет обратно. Нас выручал только высокий самодельный отбойник из фанеры, который мы укрепили в передней части байдарки поверх фирменного. Волны, ударяясь в него, расходились по сторонам и проходили за фальшбортами. На нас были фуфайки и штормовки, тяжелые резиновые сапоги, до подмышек мы были затянуты фартуком, и намокать нам совсем не хотелось. Сильный порывистый ветер не позволял поставить парус. Мы шли на веслах, держа лодку точно против ветра и волн. На широких плесах, где волны достигали метровой высоты, мы были вынуждены идти вдоль берега. Назад отступал бурый затопленный лес. Из воды торчали отдельные макушки деревьев, а под водой было полно коряг. Когда-то здесь был лесистый берег озера. Почему перед затоплением не свели лес, непонятно.
Начались суровые дни. Чтобы найти сухую стоянку, надо было пройти много километров по затопленному лесу пока не наткнешься на высокий холм, ставший островом или мысом. Много упавших деревьев преграждало нам путь. Они выглядели мрачно и опасно. Черная густая вода отражала голые стволы умирающих деревьев. Они захлебнулись, словно люди. Байдарка огибала эти стволы, порой по дну скреблись верхушки маленьких сосен или елей, навсегда ушедших под воду. Мы были все время начеку, боясь пропороть резиновое днище лодки. Среди затопленного леса иногда было трудно найти дорогу. Об очертаниях озера можно было только догадываться. Мы подолгу блуждали среди островов в поисках фарватера, натыкаясь на перешейки и завалы из деревьев.
Ружье держали постоянно наготове, но тщетно ждали свиста рябчика или грохота глухаря, сорвавшегося с макушки старой ели. Затопленный лес молчал. Все его сухопутные обитатели, потеряв родные гнездовья, ушли в новые сухие места. А уткам в лесу тоже делать было нечего. Выходя на плес, мы видели громадные утиные стаи вдалеке от берега, но подойти к ним на выстрел никак не удавалось. На стоянках мучили комары.
Бутылку с диметилфтолатом