и откровенная ложь совсем рядом, порой и не различишь, а я должна быть уверена в человеке, которого подпустила к себе так близко. Надо будет как-нибудь выбраться на этот Проклятый остров и посмотреть, что к чему, только завтра вряд ли получится, и без того много дел.
Итак, завтра – сначала к Лиле в салон, а потом с Катей по магазинам. Вчера я ее все-таки уломала, но пришлось говорить открытым текстом. Она ужасно смутилась, но после моих доводов согласилась сделать покупки в счет своей будущей зарплаты. Ладно, пусть будет так, только боюсь, что, увидев цены, в ней взыграет деревенская бережливость и прижимистость. Похоже, мне предстоит нелегкий день. Ну уж с этой проблемой я как-нибудь справлюсь.
Глава четвертая
Катя
После обеда я отправилась в библиотеку за новой книгой. Вчера дочитала Маркеса «Сто лет одиночества». До чего же необычная, завораживающая и просто немыслимая книга! Вот это настоящая литература. На таком фоне, да и не только на таком, мои рассказы кажутся жалкими и примитивными, им самое место в мусорном ведре. Понятно, почему Алла Викторовна не звонит, ей неудобно сказать Антонине Петровне, что ее помощница бездарь и ничтожество. Но я все равно хотела бы знать приговор. В конце концов, нельзя опускать руки, надо работать, совершенствоваться и больше читать. С таким багажом знаний, как у меня, далеко не уедешь. Я перебирала книги, не зная, на чем остановиться, но мысли уже переключились на другое.
Наша сегодняшняя поездка в Угловку произвела на меня сложное и тяжелое впечатление. Было безумно жаль маленького Пашу Соколова. Конечно, работая в больнице, я ко многому привыкла, но детские страдания – это что-то особенное. Он ведь уже который год сидит на обезболивающих препаратах, и они все меньше ему помогают. Он не по-детски серьезный и до чего же худенький! Марина говорит, что у него плохой аппетит. Какой аппетит на фоне постоянной боли и таблеток! Как только я увидела Пашу, мне сразу захотелось взять его на руки и прижать к себе. А Антонина Петровна даже не подошла к нему и, когда говорит о нем, называет его «мальчик», будто имени не знает. Не хочет пускать его в свое сердце, привыкла только о себе любимой переживать. А эти ее разговоры о том, что такие люди, как Марина, не должны иметь детей! Ничего-то умная и начитанная Антонина Петровна о жизни не знает. Если бы ей довелось родиться в захолустье, да еще в неблагополучной семье, то неизвестно, что бы из нее получилось. У нас в поселке полно таких, как Марина. Не все люди рождаются сильными, не все имеют поддержку, но все хотят любить и быть любимыми. Наверняка Марина, выходя замуж, мечтала о другом. Но получилось так, как получилось. Очень хотелось бы помочь ей и Паше. Антонине Петровне это под силу, а я со своей стороны приложу максимальные усилия, чтобы довести дело до победы.
Мне следовало бы восхищаться Антониной Петровной за щедрость, но почему-то не получалось. Я вспомнила, с какой брезгливой миной она села на предложенный стул, как сунула деньги Марине, будто желая от нее отделаться, а затем не приняла