вздохнул, заметив на подъездной дороге загрунтованную развалюху своего старика. Он опасался неизбежной стычки. Заранее смирившись с неминуемым, он вошел в кухню: отец сидел за столом и пил пиво из большой бутылки.
«Снова здорово».
Бутылка была, должно быть, второй или третьей за день, если тот еще не переключился на что покрепче. По крайней мере, он все еще держался на ногах. Пятьдесят на пятьдесят, что к четырем Джесс найдет его в отключке где-нибудь в доме – скорчившимся над тазиком или растянувшимся где-нибудь в коридоре в луже подсохшей блевотины.
«В лучшем случае».
Иногда отец даже не добирался до дома после очередной попойки. Он никогда не рассказывал, забивался ли в какую-нибудь дыру или отрубался в подворотне. В конце концов он возвращался, бормоча что-то и ругаясь, а его одежда выглядела так, будто он выпал из машины на ходу и прокатился по грязной дороге. Иногда он заявлялся весь в крови. Наверное, дрался за остатки выпивки в бутылках с какими-нибудь бездомными забулдыгами.
– Ты где был? – Его речь уже звучала не очень разборчиво.
– На улице.
Джесс открыл холодильник, как будто в самом деле надеялся найти там нормальную еду. В лучшем случае на полках можно было обнаружить остатки чего-нибудь навынос или кусок пиццы, завалявшийся с последней доставки.
– Работу ищешь?
– А зачем? Я не могу жить на пособие по инвалидности, как ты?
– У меня со спиной проблемы, – пояснил отец. – Повредил на работе.
– Расскажи эту историю кому-нибудь, кто в нее поверит, папаша.
Отец неуверенно поднялся:
– Не умничай, мальчишка.
– Ага, – тихо проговорил Джесс, разглядывая пустые полки: возможно, в смятом коричневом пакете отыщется что-нибудь съедобное. – Не хотелось бы смущать те немногочисленные извилины, которые у тебя еще остались.
– А теперь повернись и повтори это мне в лицо.
Джесс выпрямился, закрыл холодильник и про себя досчитал до десяти. Потом развернулся к отцу. Тот был крупным и мускулистым, на несколько сантиметров ниже метра девяноста трех Джесса, но килограммов на двадцать тяжелее. Он был драчуном, уличным бойцом. Когда Джесс был младше и мельче, отец без колебаний мог ударить его, если Джесс «выходил за рамки дозволенного». При наказании в ход шли руки, ремень и подходящие тупые тяжелые предметы. Однако с тех пор, как они сравнялись ростом, отец стал более аккуратным – тщательно выбирал моменты, чтобы напомнить Джессу, кто тут главный. Сейчас он сжимал в руке наполовину опустошенную пивную бутылку, будто намеревался проверить ее боеспособность на виске Джесса. Джесс полагал, что способен справиться со стариком – хоть пьяным, хоть трезвым, – но это могло быстро обернуться очень нехорошо для них обоих.
– Забей, – Джесс собрался уходить.
– Вот это правильно, – одобрил отец. – Вали, головорез.
– Я возьму твою машину. Сгоняю за едой.
– Мне она нужна.
– Ты