и, отвесив низкий поклон, затарабарил: «Спасибо, спасибо, спасибо, станичники, за великую честь».
«А как ты, Григорьич, думаешь касательно средств? Откудова их брать на военные расходы?» – спросил приятеля Кривоносов.
«Перво-наперво (Продадим двух обчественных бугаев. К налетью подрастут новые. Во-вторых, – пустим добровольную по станице подписку. У-третьих, – обложим наших купцов-духанщиков».
В это время Кривоносиха крикнула в раскрытую дверь: «Закончили? Давайте графин и склянки».
Черноусенко бросился за графином, рюмками и стаканами, а секретные бумаги положил на окно. Все перешли на черную половину, и началась попойка.
Глава II. В парадную тихо вошел сын Кривоносова – Николай. Он только что приехал из Владикавказа и торопился к своей невесте-большевичке – учительнице станичной школы, Mapyce Изюмовой. Николай поставил свой чемодан на пол, увидел какие-то бумаги на окне и стал их читать. «Ба! Вот так штука! – подумал он. – Ведь это белогвардейское воззвание».
Закрыв дверь на крючок, Николай списал полностью приказ и положил бумаги на прежнее место.
«Ну, теперь, немедля ни минуты, к своим. Надо их предупредить».
Он тихонько вышел из хаты.
Кривоносиха услышала, как скрипнула дверь, и бросилась поспешно на двор: «Не воры ли?».
Она догнала сына за воротами: «Колюшка, родной, это ты! Побудь дома! Мы, почитай, цельный месяц тебя не видели. Брось эту голоштанницу Маруську. Смущает она тебя только. Я ей все косы выдеру», – обливаясь слезами, твердила мать.
«Нет, матушка, я должен идти», – был-ответ сына, и он твердой походкой зашагал по улице, оставив мать в недоумении. Он свернул с главной улицы на боковую и дошел до окраины станицы, где квартировала у бедной казачки-вдовы Моисеенко его Маруся. Он постучал в дверь. «Кто там?» – раздался звонкий голос. – «Свой. Это я». Она открыла дверь и ввела его в комнату.
«Ты вовремя Прикатил. У нас все в сборе», – сказала Маруся.
Оба вошли в накуренную хатку, в которой собрались молодые казаки. Тут же сидела и подруга Маруси – Галина, сообщавшая обо всем слышанном на тайных собраниях своему жениху Петрусю Петрусенко. Он, в свою очередь, осведомлял Черноусенко.
«Вовремя ты явился, Николай», – сказал черный парень – Пограничный.
Не отвечая ему, Николай вынул записную книжку и прочел громко секретный приказ.
«Надо сейчас же дать знать в город и известить в станицах о контрреволюционных замыслах».
«Я коня в ночное не погнал», – отозвался молодой казаченок Остап Неупокоенков.
«Ты и езжай в станицы. В город же мы, я думаю, пошлем Пограничного».
Уже вторые петухи пропели, когда все разошлись по своим хатам. Николай и Маруся долго говорили, сидя на завалинке. Они думали о том времени, когда смогут устроить трудовую ученическую коммуну для детей казачьей, горской и крестьянской бедноты. Они сидели всю ночь и утром увидели Галину, которая вышла на двор