Пока он спускался, в его голове лихорадочно роились самые разные мысли. Испытывая отталкивающие ощущения, ослепленный, он столкнулся с громадным Льоренсом де Бельерой, который стоял у нижней ступени и усмехался.
– Похоже, новобрачный не исполнил свой долг, – сказал Льоренс де Бельера своим спутникам.
Бернату пришлось поднять голову, чтобы взглянуть на сеньора де Наварклеса.
– Нет… я не смог, ваша милость, – пробормотал он.
Некоторое время Льоренс де Бельера хранил молчание.
– Что ж, раз ты не смог, я уверен, что кто-нибудь из моих друзей или солдат заменит тебя. Я уже говорил, что больше не хочу незаконнорожденных детей.
– Не имеете права!
Крестьяне, наблюдавшие за этой сценой, вздрогнули, хорошо понимая, какие последствия могла иметь такая дерзость. Сеньор де Наварклес схватил Берната за шею и затряс с такой силой, что тот стал хватать ртом воздух:
– Как ты смеешь говорить такое?! Может, ты хочешь использовать законное право твоего сеньора переспать с невестой, а потом прийти с незаконнорожденным ребенком и что-нибудь требовать? – Льоренс продолжал трясти Берната. – Ты на это рассчитываешь? Права вассалов определяю я, только я, понимаешь? Ты забываешь, что я могу наказать тебя, когда захочу и как захочу!
Льоренс де Бельера отшвырнул Берната, размахнулся и залепил пощечину, свалив его с ног.
– Кнут мне! – в ярости закричал сеньор.
Кнут!
Бернат помнил, как, будучи совсем ребенком, он был вынужден вместе со своими родителями и другими селянами присутствовать на публичном наказании, наложенном сеньором де Бельерой на одного несчастного, о чьей вине так никто никогда и не узнал. Воспоминание о звуке лопающейся кожи на спине этого человека незамедлительно всплыло в сознании Берната – так было не только в тот злополучный день, но и каждую ночь в течение доброй половины его детства. Тогда никто из присутствующих даже не посмел пошевелить пальцем. А уж тем более сегодня…
Бернат поклонился и поднял глаза на сеньора: тот стоял, подобно огромной скале, и протягивал руку в ожидании, когда кто-нибудь вложит в нее кнут. Бернат вспомнил спину бедолаги, исполосованную до самого мяса и превратившуюся в кровавую массу, из которой даже вся ненависть сеньора не могла вырвать еще кусок…
На четвереньках, вслепую, Бернат попятился к лестнице, дрожа, как в детстве, когда его не покидали ночные кошмары.
Никто не шелохнулся. Все молчали. А солнце продолжало сиять.
– Я сожалею, Франсеска, – пробормотал Бернат, когда, с трудом поднявшись по лестнице, приблизился к ней в сопровождении солдата.
Он спустил штаны и стал на колени рядом с женой.
Девушка продолжала лежать неподвижно.
Бернат посмотрел на свой свисающий член и подумал о том, сможет ли он выполнить приказ своего сеньора. Он протянул руку и мягко провел пальцем по голому бедру Франсески.
Франсеска не ответила.
– Я должен… мы должны это сделать, – настаивал Бернат, беря