никому не причинял: ни физического, ни морального. Но мясо-то ел! Значит, способствовал убийству животных! Плохое семя. Ужасное даже! Перейти на корнеплоды, стать травоядным? – вряд ли сразу получится. Надо попробовать отказываться от мясоедения, если не каждый раз (редко выпадала возможность отведать вареного мяса, поэтому она казалась особенно привлекательной, пленительно вкусной), то хотя бы через раз. Еще следует сделать антидот – маленькое действие, противоположное насилию, направленное на искоренение семени лишения жизни других существ. Пойти убрать капканы, расставленные для крыс?.. Но кто же любит крыс?! Человечество с ними борется, вообще-то. Однако не направить ли усилия не на борьбу за уничтожение, а на спасение?.. Чже решил, что крысы тоже люди, в смысле достойные жизни существа, и направился освобождать невинных…
В голове складывались варианты помощи ближним: можно отцу наложить компресс на колено (давно страдает от недуга, но не лечится, так как не привык заботиться о себе) или поле самому вспахать вместо старшего брата, пусть побережет свои силы для детей, которых у него пятеро…
Принцип мягкой речи. Ни на кого не кричал, это точно. Но вот мысленно ругал недоброжелателей так, что они непременно бы поперхнулись, если бы вдруг услышали его мысли! Выходит, принцип мягкой речи им не соблюдается. Так, вот почему, добрые по сути, родители кричат на него с утра до ночи! Музыку их речей не назовешь приятной… Чже почувствовал, как в груди нарастает раскаяние. Надо дать обещание самому себе не осуждать обидчика хотя бы непродолжительное время, к примеру, с восхода до полудня. Выдержав этот промежуток, можно будет увеличить его объем в пространстве, и тогда семя превратится в дерево.
Принцип радости успехам других. В контексте этого принципа учитель говорил о зависти, как об отрицательной его стороне. Стыдно признаться, но Чже завидовал! Завидовал другому, любимому, ученику лорда Атиши, которого звали Дромтонпа. Вполне приличное имя, не то, что у некоторых! Такое имя можно напевать – оно звучит музыкально. И никто на нем не спотыкался, когда его произносил, – как правило, улыбался, а не морщился. Но зависть была вызвана не только именем, конечно. А просто Чже заметил, с каким удовольствием лорд Атиша делится мудростью именно с Дромтонпой. Он в первую очередь обращался глазами к нему, а потом уже ко всем остальным. Учитель даже хвалил иногда Дромтонпу, когда тому удавалось правильно и точно ответить на вопрос (что случалось нередко). Такое чувство, что только в Дромтонпу по-настоящему и верит лорд Атиша, словно предвидит: он единственный из учеников, кто достигнет просветления. Но Чже внутренним взором ясно представлял себя в будущем просветленным существом, у него в крови бурлило мощной рекой чувство, что он сможет увидеть пустоту напрямую. Неужели это всего лишь блажь и он обманывает сам себя? Чже отказывался верить в неудачу. Что-то подсказывало ему: он выйдет за пределы клетки, в которой оказался по карме рождения, точнее, перерождения. Но при всем при том, Чже ловил себя на удручающих сердце настроениях.