тебя
как великое чудо, как дар
Качает твою колыбель
поёт первую песню
поднимает тебя с четверенек
ободряет на первый шаг
Лишь она с тобою всегда –
и если взлетишь высоко
и если падаешь больно
Когда ты впервые влюбишься
она утрёт твои слёзы
и доблестью душу наполнит
когда защищаешь свой дом
Хранит твою кровь в тюльпанах
хранит в гвоздиках и розах
Лишь она всегда тебя любит –
даже если обласкан миром
даже если мать отвернётся
даже если отец и мать
и брат и сестра откажутся от тебя
Лишь она и будет
беречь твою старость
и ждать тебя
чтоб на исходе жизни
по-матерински обнять
«Свесив ноги…»
свесив ноги
с края обрыва
задумчивый
ветер грустит
шелест не слышен листвы
и облака неподвижны
волны сгладили плеск
пыль улеглась на дороге
свесив ноги
с края обрыва ветер сидит
думает грустную думу
– рву вековые деревья
с корнями
не прихоти ради
пусть увидят меня
ввысь вздымаю волну
окрыляя грозное море –
нет, не видят меня
видят
лишь пенные волны
да корни
павших деревьев…
замер мир
без движенья
не шелохнётся
трава
свесив ноги
с края обрыва
грустит
задумчивый ветер
«Над городом дождь…»
Над городом дождь
а люди бегут
будто с неба
падают камни
Над городом дождь
а люди бегут
будто это – ах! –
рой пчелиный
Над городом дождь
машины ворчат
деревья мокры
до нитки
Над городом дождь
над городом дождь
куда вы
постойте, люди!
Ведь можно
его обидеть…
«Старик и на человека-то…»
Старик и на человека-то
не похож
на голове торчком
вздыбленный клок волос
в зловонном рту –
последний огромный зуб
Он на скамейке сидит
песню поёт под гармонь
ветхую, как он сам
Слов и не разобрать
птичками ввысь
не летят
будто плевки об асфальт
шлёпаются у ног
Старик поёт
и летят
на дно потёртой фуражки
со сломанным козырьком
монеты
со звоном пуль
его пощадивших когда-то
А после как и всегда
старик налижется вдрызг
задрыхнет
обняв гармонь –
куча старого хлама
И