родителей боцмана.
Мы по незнанию подняли флаг уже давно несуществующей императорской Эфиопии, с незапамятных времен валявшийся у запасливого боцмана в его необъятных «шхерах». От международного скандала нас спасло только отсутствие поблизости эфиопов и то, что новый республиканский флаг быстро передали катером с «Летучего». Боцман, вызванный на мостик, божился, что этот флаг ему подсунули мичманы на складе, выдав за новый. Разговор, начавшись с разноса, плавно перешел на тему познаний об Эфиопии.
Познания, надо сказать, скорее удручали, чем радовали.
Первый помощник, прочитавший пару лекций команде на тему ожесточенной борьбы эфиопского народа с мировым империализмом, утверждал, что экипаж в этом деле очень неплохо подкован. Для проверки его голословного утверждения капитан спросил у рулевого матроса Присяжнюка, как зовут президента Эфиопии.
Тот с неподражаемым «западенским» акцентом (Мыкола был «с-под Ужгорода») флегматично ответил, не отрывая глаз от картушки компаса: «Мынхисту, значить, Марьям, и это… значить… Хиле Дебиле»[4]. Громовой хохот прокатился по рубке, сразу разрядив напряженную обстановку. И без того румяный хлопец Мыкола, поняв, что ляпнул не то, густо покраснел.
Капитан Бабушкин, утирая слезы, прерывистым от смеха голосом сказал: «Ну, ты брат и потешил! Это ж надо – хиле дебиле!.. Менгисту Хайле Мариам Дебайле его зовут, балбес!». Первый помощник, в прошлом кадровый офицер-политработник, сразу поняв, в чем дело, спросил у Мыколы, какой язык тот учил в школе. «Та нимецький», – нехотя ответил хлопец. «Вот, – возликовал помполит, – полититзанятия-то тут ни при чем! Ежели читать английский текст по-немецки, то «хиле дебиле» как раз и получается!».
Веселье прервал семафор с «Летучего» – от берега уже шел лоцманский катер, нам предстояло пройти извилистым мелководным фарватером в базу и там разгрузиться.
База представляла собой небольшой городок из сборных бараков, металлических складов, обнесенных колючей проволокой. Кроме того, в акватории стоял плавучий док, плавмастерские, плавучие склады-холодильники СХ, сторожевые катера и несколько судов обеспечения. Базу охраняли морские пехотинцы Тихоокеанского флота и эфиопские солдаты по внешнему периметру.
По берегу лениво бродили тощие эфиопские коровы, состоящие, на первый взгляд, только из облезлой шкуры, натянутой на скелет со здоровенными рогами. Вымени не просматривалось даже в бинокль, зато было хорошо видно, как они с аппетитом поедали картонные ящики на свалке за казармами.
Пришвартовавшись к пирсу, танкер сразу начал разгружаться в приемник берегового трубопровода. Над судном тут же повисло удушливое облако паров соляра. В разгар перекачки вышел из строя береговой насос, и, чтобы не прерывать процесс, солярку стали закачивать в автоцистерны прямо через горловины.
Все понимали, чем это грозит, но время поджимало – срывался график прохода Суэцкого канала,