Контрактник А.Непригодин. Павел Ежов

продолжалось весь день и вечер. Вечером, Непригодин уже не знавший откуда и чем ждать удара, сидел перед опером. Опереом, который когда-то пришел лейтенантом в танковый батальон, в котором отец Непригодина был замполитом. Опер это тоже хорошо помнил, и прекрасно понимал, чей сын сидит пред ним. Решил воспользоваться и этим:

      – А я ведь знаю твоего отца, я служил с ним!

      Непригодин перевел измученный взгляд на мразь, мнящую себя богом в этом кабинете.

      – Я помню тебя. Что, с армии выгнали, а здесь прижился?

      – Ммм, так ты? Я же помочь тебе хочу. Твой отец, уважаемый, заслуженный человек, а сын вор, позор то какой отцу. Не подумал?

      – Я ничего не воровал, я же сказал.

      – Ну, вы все так говорите. Знаешь скольких я в этом стуле перевидал, тут и не такие ломались.

      – Да, как тут не сломаться то?

      – Правильно, правильно говоришь. Облегчи свою участь, напиши правду. А я помогу. Получишь максимум условку, это не страшно, жизнь продолжится. А будешь молчать, по максималке загремишь.

      – Я уже все сказал. Я ничего не знаю.

      – Вот, опять ты за свое. Куришь?

      – Курю!

      – Хочешь?

      – Да.

      Опер дал Непригодину сигарету золотой явы, красной, он трясущимися руками еле прикурил ее. Стало как-то даже полегче. Сделал несколько полных затяжек и обратил внимание:

      – А куда пепел?

      – А, да. На вот тебе. (Опер протянул пустую пачку из под сигарет)

      На мгновение, Непригодину показалось, что у мрази проснулось, что-то человеческое. И у него даже появилась надежда на то, что это окончание, сейчас он разрешит отсюда уйти. Но, нет. В кабинет вошел начальник УгРо, увидел курящего Непригодина и нанес ему сильный удар кулаком в лоб:

      – Ты вообще охуел что ли!

      Непригодин упал вместе со стулом, сил, в первую очередь моральных, уже не оставалось на то, чтобы подняться.