решительно взял меня за локоть и повел. И начал тихо говорить, не замечая, что каждое его слово озвучивается молотком в моем сознании.
– Не буду скрывать, подозреваем опухоль. Головной мозг… Я, лично, предполагаю глиому. Точный диагноз поставим завтра. Дай Бог, чтобы я ошибся или опухоль хотя бы оказалась доброкачественной…
Видя, что я пошатнулся, он удержал меня:
– Крепитесь. Я только вам и Самвелу Арутюновичу… – он кивнул в сторону адресата. Наши взгляды встретились, и я заметил, как тесть быстро смахнул появившуюся на щеке слезинку. – Он сразу подсунул мне кучу денег… – врач засмутился, – что было вовсе не обязательно. Мы бы и без этого…
– Скажите… – я еле выговорил. Голос как будто исходил из гроба, который очень глубоко закопали. – Ведь вы… уже уверены в диагнозе?
Он вновь надел очки и отвел взгляд:
– Я не Бог, молодой человек. К сожалению… Но вы мужчина, должны понять, что все очень плохо. Не будем терять надежду…
Не помню, что еще услышал от него, как расстался и подошел к родственникам. Или, наоборот, они меня окружили. Не помню.
– Рафаэль, что этот хейван сказал? – тихо и умоляюще спросила меня Роза. – Что с нашей кровинкой? Что с Джулей? – она вновь разрыдалась. Материнское сердце не обманешь.
– Говорит, анализы… – я в прострации произнес.
– Какие анализы, зачем анализы? Вай, Джуля, вай, моя бала!.. Господи, в чем мы провинились? Только начали жить…
– Хватит! – закричал на нее Самвел. – Еще беду накличешь! Она спит. Мы все видели.
– Вай, Самвел… – она уже тихо промолвила и пошатнулась. Ее поддержали и усадили на край скрепленных между собой больничных стульев. – Не обманывай меня. Что я, дура, что ли!..
Правильно говорят – беда приходит не одна. Так, после смерти Артура она снова переступила наш порог. И дверь за собой не закрыла. Сука!..
Он, кажется, захлебнулся воспоминаниями и сник. Впервые мы заметили слезы на его глазах, проложившие дорогу по щетине.
Арзуман быстро наполнил его рюмку. Но Длинный даже не заметил. Мысли его плавали в океане прошлого. Губы что-то шептали. Может, те слова, с которыми он когда-то обращался к Богу – с мольбой о спасении любимого человека.
Вдруг я осознал, что начал идентифицировать себя с рассказчиком. Ощущаю его боль почти так же. Вот и в сердце кольнуло. Только этого не хватало. Черт…
Я встал и вновь распахнул одно из окон. Ураганного ветра уже не было. Приятная прохлада вместе с легким ветерком освежила помещение. Образы чужого прошлого начали плавно возникать в моем воображении и жить своей уже однажды прожитой жизнью. И я реально увидел Длинного, заснувшего в кресле у постели Джулии. На другой кровати, свернувшись калачиком прямо в одежде, спала ее мама, накрытая легким одеялом…
– Не хочу долго мусолить эту тему. Во-первых, нелегко. Еще и вас загружаю негативом. Одно дело самому жить в грезах и воспоминаниях, пусть порой очень болезненных, другое, эту боль еще кому-то передать. Зачем? У каждого свое…
– Вы… Вы за