показала тебе внеземную цивилизацию, – отрешенно говорит Агата. – А ты вел себя по-дурацки: пинал камни, пытался шутить. Я думала, могу доверить тебе это.
Мое сердце забилось чаще.
– Можешь, конечно. Я об этом позабочусь, как и ты. Только вот не уверен, что это хорошая идея, нам бы больше информации.
И тут Агата, моя Агата, сказала то, что заставило меня похолодеть.
– Собираюсь забрать его домой. Скоро лето, сезон туристов. Они, ну, знаешь… бесцеремонные. Я его нашла, мне и отвечать.
А мне только руками развести. Хлебаю сладкий чай, на душе, мягко говоря, очень неспокойно. Но я с тобой, Агата, я с тобой.
– Хорошо! – выпаливаю. – Но где его держать? А когда оно проснется – что тогда?
Смотрит на меня, как на дурака, и я внезапно злюсь. Я ради этой девочки – не ради «змеи» из пещеры – проделал сотни километров, и вовсе не для того, чтобы на меня раздражались.
– Агата, – сохраняю остатки терпения, смотрю ей прямо в глаза. – Не надо. Это очень опрометчиво.
Вызывающе смотрит в ответ. Интересно, она умеет по-другому? Потому что я начинаю уставать.
– Ты со мной, или нет?
***
Снова топим ботинки в пыли. Внеземное нечто подросло и сменило цвет на красный. Теперь оно едва помещалось в «инкубаторе» – гладкое тело плющилось о стенки, оставляя жирный след, шипы покорно сложились вдоль тела.
– Красный – цвет опасности, – осторожно замечаю. – Агата, мы же ничего о нем не знаем.
– Ага, – отрезала та. – Кроме того, что это он сейчас в опасности.
Подразумевая камнепад и туристов. Откуда это внезапно проснувшееся материнское чувство? Хотел бы я, чтобы оно было в отношении наших общих детей, но реалии таковы, что мы тащим в машину стеклянный бокс с жирной инопланетной массой. Закусываю губу.
– Не бойся, – пренебрежительно бросает Агата, давя на газ. – По капсуле видно, что он еще не развился. Уступает в размерах. Ему защита наша нужна, а не отвращение.
Подустал я от пренебрежения в диалогах, в целом и в частности. Опасливо глажу бок стеклянного бокса.
– Хорошо, хорошо. Не брошу я его, если ты об этом. Я же на это неспособен.
Последняя фраза звучит рефреном, но Агата не замечает.
***
Оно способно есть. Агата положила ему брокколи, хлеб, протолкнула обрезки сырого и жареного мяса в отверстие вентиляции. У него есть рот: он открылся, обнажив грядку востреньких, почти человеческих зубов – и просто зачавкал все положенное. На душе стало еще хуже.
– Агата, он ест!
– Замечательно, – откликнулась подруга детства. – Ему подходит земная еда. Отлично!
Ой ли… капсула почти трещит по швам, а Агата не замечает опасности. Красный цвет тельца стал багровым. Узнать бы, что его насыщает, не наше ли внимание.
Разглядываю «капсулу». С тварью такого размера я, наверное, справлюсь. А если нет, на Земле ведь обязательно найдется оружие для таких, как он. Я