,
Рассеял по траве сверкающий ковер.
Весна, умывшись серебром росы,
Сняла с плеч шаль, багрянец возвращая.
Бесшумно, не примяв травы,
По лугу с ветром пробежалась.
Остановилась.
Поняла она -
То грусть была по уходящей нежности прохлады.
Пора.
Навстречу шел Июнь
Жасмином пряным обдавая.
Рука руки почти коснулась.
Почувствовав тепла прикосновенье,
Весна вспорхнула, лепестки роняя.
Туман, как шлейф, взмыл следом.
Днем, слившись воедино с Небом
Они грозой прольются на простор.
Безудержной и озорной.
По крышам будут барабанить хулиганя
Прощаясь ненадолго с Летом.
Лебедь озеро
На высокой Медвежьей горе, посреди соснового бора, было спрятано Лебедь озеро. Ни дорожки к нему не найти, ни тропиночки, камушки все да песочек сыпучий, а меж ними кусты можжевеловые. Бор сосновый охраняли кедры буйные и дубы широкогрудые – великаны могучие. Живень-вода была в озере, студеная, чище росы предутренней, а на вкус слаще малины-ягоды. Тому кто в Лебедь озеро с головой три раза на закате окунется, да не побоится ночь на Медвежьей горе провести будет награда – на рассвете поднимется на месяце предрассветном из воды дева юная, имя ей Дана Ведолюбовна, будет она невестой смельчаку и смерти ему не видать вовек. Стояли на берегу Лебедь озера четыре терема и жили в них сводные сестры Даны Ведолюбовны – Весна Маеславовна, Златолета Полянична, Сентябрина Огневедовна и Зимава Угрюмовна. Были сестры Даны Ведолюбовны красавицами и озорницами каких свет не видывал.
Много путников искали Лебедь озеро, все хотели испить живень-воды и увидеть деву прекрасную в предрассветном тумане, да мало кто мог подступиться близко. Только самые упрямые и смелые могли до конца дойти. Кусты можжевеловые рвали рубахи и штаны суконные, царапали руки-ноги вкровь, песок сыпучий оставлял без сапог хромовых, а великаны буйные били шишкой и желудем пудовым, да могучими ветвями шапки долой срывали вместе с головами. Храбрецов, которые пробирались к озеру ждали сестры-проказницы. Повезет если молодец по теплу путь заканчивал, потому как у Весны Маеславовны и Златолеты Поляничны были шутки добрые, не злобные.
Весна пугала путника громом и молнией, мочила до последней ниточки дождем безудержным, а потом обдувала ветром восточным. Бежал смельчак, только мокрые пятки сверкали в свете молнии. По песку кубарем скатывался, а Маеславовна восточный ветер подначивала. Хохочет, кружится, мокрыми кудрями встряхивает, да соловьем заливается.
У Златолеты-проказницы были свои шутки – филином ухала, комариной тучей накрывала, звездный переполох устраивала. Весь искусанный путник чешется без устали, шума лесного сторонится, вздрагивает, а как звездопад начинается так и совсем ума лишается, думает, что конец света близится. Катиться красавец искусанный с горы, а Полянична ему под босы ноги чертополоха подкидывает, хихикает.
Сентябрина-чертовка голодному путнику грибы да ягоды несъедобные подкидывала. Съест парень ягодку красную иль грибок на костерке подсушенный, да начинает чудится ему, что земля под ногами пучится, а из земли столбы огненные вырываются. Это Огневедовна палую, яркую листву подкинет и шепчет ветру западному дуть посильнее. Кажется молодцу, что его огнем обжигает, крутиться волчком, рубаха рваная потом напитывается. Ветер дунет посильнее и к полуночи молодец совсем больным делается, с ног валился да восвояси отправляется. Куда уж в студеную воду лезть, совсем сгинешь.
А вот у Зимавы Угрюмовны были шутки злые, губительные. Много женихов Даны Ведолюбовны она на горе оставила. Колола она им глаза иголками ледяными, призывала мороз трескучий. Был у Зимавы сообщник закадычный – злой дух Гацук. Ведал он ветрами северными и был у него замок вырубленный в высокой горе гранитной, в ней собирал Гацук сокровища несметные. Разведет путник костер, только руки заиндевелые теплу подставит, налетает ветер злой, северный, костер гаснет не разгорается, мрак кромешный опускается. Закрывал молодец глаза, да так и не просыпался больше никогда, Зимава его снегом покроет, а Гацук камушком гранитным сверху навалится.
Злые были Сентябрина с Зимавой, завидовали они Дане, что ее первую замуж хотят отдать, лютовали. Прознали они, что хочет к сестре свататься князь Дунай Валигорович. Много стран покорил князь и в жены не хотел брать девицу ни княжеского рода ни царского. Отец Дуная гневится, матушка печалится, да все без толку, ни одна девица не люба сыну. Приснился ему в юности сон, что отдает он свое сердце деве, которая поднимается из кристальных вод на месяце. Лицом дева бела, волосы как воронье крыло черны и звездами предрассветными переливаются, глаза синие – как омут бездонный затягивают, платье на деве словно туман невесомый тонкий стан не скрывает. Поднялась она на месяце из воды, подошла бесшумно, словно земли не касалась, протянула