канцелярии и проследи, чтобы всё оформили, как положено, – велел свистун опрометью примчавшемуся доходяге, который без лишних слов тут же запрыгнул в кузов.
– Приятно иметь с тобой дело, – спрыгнул я на землю, завершив ритуал подношения.
– Кстати о приятном, – окликнул меня Воронок, – Ольга здесь.
– Да ну? – ноги сами собой дали задний ход. – Какими судьбами? – взял я цыгана под локоть и отвёл к заднему борту.
– Тоже ищет кое-кого, – недовольно оправил он бушлат. – Расспрашивает о взрывах в пустошах.
– Вот как? И от чьего имени?
– У неё верительная грамота святых. Честно говоря, я думал, и ты мне такую покажешь.
– Не в этот раз. Где она остановилась?
– В «Коммунаре». Где же ещё?
– А ей удалось что-нибудь выяснить… по поводу этих взрывов?
– Мне почём знать? Я с утра до ночи в карауле.
– Да, новости – привилегия бездельников. Ладно, и за то спасибо. Бывай, – залез я в кабину и махнул нашему кисломордому шофёру «вперёд».
– Это обязательно? – проскрипел Павлов, приведя колымагу в движение.
– Что обязательно?
– Быть таким мудаком.
– А, ты о своём камуфляже? Ну так лишняя предосторожность не помешает. Я в Навашино давно не бывал. Кто мог знать, что они ещё не окончательно деградировали?
– Хорошо, я запомню.
– Лучше запиши.
– И что это – чёрт подери – за «знаки уважения»? Ты что, винтовку ему пообещал?
– Не ему, а радушному хозяину города – бригадиру Навмаша Тарасу Семипалому. Или ты хотел придти в гости без подарка?
– Ты хоть представляешь, сколько стоит этот ствол?!
– Смотрится богато, не поспоришь. Тут направо.
– Ты же заливал, что тебе без такого инструмента никак, что-то там про угловые минуты пел, крутизну траектории…
– Вот что вы за люди такие в этом вашем Легионе? Стоит сказать, дескать, винтарь нужен, чтобы с полутора километров кому-то мозги вынести – бери на здоровье. А как человека хорошего подарком порадовать – так целая трагедия. Позитивнее нужно быть, добрее. Сейчас налево. И вообще, чего ты кипятишься, будто лично с тебя последние портки сняли? Ты больше не в своём уютном бункере, вокруг огромный дивный мир, ощути, наконец, себя личностью и привыкай иметь окружающих при любой возможности.
– Легион – моя семья.
– Вот об этом я и толкую! Сворачивай.
– Он свою семью ещё в детстве перебил, – услужливо пояснил Станислав. – Последнего чудом выжившего застрелил при мне, как собаку. Так что побереги своё красноречие для более благодарной публики.
– Это было не ради удовольствия. Зачем передёргивать?
– С ума сойти, – покачал головой Павлов, округлив глаза. – Ладно, хрен с ним, с подарком. А что за Ольгу упомянул тот цыган? Какая-нибудь несчастная девушка, которую ты продал этим зверям? Что смешного?
– Я познакомлю тебя с этой «несчастной девушкой», тогда поймёшь.
– Ничего себе, – присвистнул Станислав. – Я