нашего пребывания здесь уже успела нагреться до приятной теплоты и воспринималась почти как парное молоко. Нас поначалу это все удручало, но, как и положено, после очередной рюмки и «сладкая» стала именно сладкой, и мясо приобрело более изысканный вкус. Но все это было второстепенно, потому как наше настроение было прекрасным и хохот разносился по поселку. Возможно, мы кому-то мешали, но нам, как положено пьяным мужикам, было все ровно. Главное чтоб нам никто не мешал.
Утро началось в обед. Такой суровый, душный и иссушающий обед. Хотя мы и проснулись, никто не торопился вставать, да что там вставать – никто не хотел шевелиться. Возможно, так бы мы и пролежали до вечера, если бы не шаги. Я разлепил глаза, и яркий колючий свет почти ослепил меня. Я застонал и немедленно их закрыл. На очереди была вторая попытка. Я аккуратно, очень медленно, начал размыкать веки. Свет, все так же разивший глаза, принес мне еще и головную боль. Со стороны я услышал стоны моих друзей, похоже, они занимались тем же, чем и я. Прищурившись, я медленно повернул голову в ту сторону, откуда слышались шаги. Там стоял вчерашний апостол. Стоял и улыбался.
– Ну что, проснулись? – поприветствовал он нас, на что мы дружно промолчали.
– Вижу, вижу. Ну что, давайте вас лечить?
С этими словами он полез в сумку, с которой пришел. И, подойдя к каждому из нас, вручил по литровой банке.
– Пейте, не сомневайтесь. Если забыли, я врач. Травить не буду.
Я почувствовал, как приятный холод исходит от банки. Внутри была слегка зеленая жидкость. «Не может быть!», – подумал я, откручивая крышку.
– Что ж вы так с собой-то? – не останавливался старик. – Чего вовремя-то не остановиться?
Я справился с крышкой, и в мой нос ударил тот самый, давно забытый запах.
– Рассол! – просипел я и сразу же прильнул к банке пересохшими губами.
– Дедушка, вы наш спаситель! – опустошив банку, сказал Паша уже похожей на живого человека речью.
– Мы вчера сильно шумели? – задал я беспокоящий меня вопрос.
– Да уж пошумели, – с улыбкой ответил доктор. – Вы банки-то верните, а то вцепились в них как в родные.
– Дедушка, спасибо вам огромное! И извини нас за такое поведение, просто так сложилось: лес, лето, компания, – начал заглаживать нашу вину Никита.
– Да что уж, – махнул рукой старец, – иногда можно. Я вот что хотел спросить, – уже сложив банки обратно в сумку, посерьёзнел он. – Вы вчера говорили, что этот участок твой, – ткнул он пальцем в меня.
– Да, мой. Вот приехали посмотреть на его состояние, ну и совместить приятное с полезным. А что?
– Ну да, ну да. И документы у тебя все есть?
– Ну конечно, а в чем дело? – насторожился я.
– Да вот вчера хотел спросить, да как-то вам не до разговоров было, вот и решил на сегодня отложить.
Я вспомнил, как меня чуть не завалило под развалинами дома, от этого неприятный холодок пробежал по спине.
А дедушка продолжал:
– Ты, сынок, продать его, что ли, хочешь?
– Не знаю, отец, думаю пока.
– Места у нас далекие от Москвы, так сказать, не популярные,