Она подхватила рюкзак и рванула к выходу. потом остановилась. – Где тут шавермы поесть можно, не знаешь?
– Какая на хуй шаверма, Тася! Яду мне, яду!
Она выскочила из гримерки, как пятиклассник, которого выгнали с урока в мае.
Нашла черный ход, просочилась по узким лестницам и оказалась на улице. Теплый июньский вечер окутывал ее, обнимал плечи, ласкал лысину.
Она повертела головой. Надо незаметно проскользнуть, пока нет репортеров.
Бежала парком или сквером. Потом свернула куда-то. Оказалась на пятачке, где гастарбайтеры шумели на своих азиатских языках и вкусно ели лепешки с мясом. Она принюхалась. Ммммм, то самое, надо брать!
В кошельке была какая-то мелочь из евро и долларов. Карточки ларек не принимал. Что делать?
– Тебе с каким соусом? – внезапно по-русски спросил мужчина за спиной.
– В смысле? – Она аж подскочила от неожиданности.
– Ну, тут есть острый и обычный, томатный. Горчица еще. Тебе с каким? – Мужчина был высок, небрит, немолод. С тяжелыми веками над умными глазами.
– Обычный, – пискнула она неуверенно. В горле пересохло.
– Подвинься, я возьму, – угрюмо ответил он. – Чай будешь?
– Да..
Через 5 минут они сидели рядом на парапете и молча жевали шаверму. Не очень-то и вкусно. Но не суть. Есть хотелось.
Она поглядывала на него искоса. Журналюга? Отследил и решил воспользоваться, чтобы сдать огненный материал? Не похож вообще. Поклонник? Да ладно… У нее есть такие маргиналы?
Плащ мятый. Подвязан поясом, потому что лень искать дырку и застегивать нормально. Щетина пиздец. Неделя? Взгляд… Да им убивать можно.
– Тася. – Он неожиданно повернулся к ней всем телом. – Послушай меня, пожалуйста. И прежде, чем ответить, подумай хотя бы секунду.
– М? – Она ее жевала и замерла от такого посыла.
– Тася, ты гений… – О боже, ну только не это! Маньяк?
– Кто вы? Вы меня преследовали?
– Тася!!! Послушай меня спокойно. Я Герман, режиссер. Между прочим, известный, хотя… – Он усмехнулся и выбросил в мусорку бумажку от шавермы. – Тебе, конечно, некогда смотреть киношки, да?
Она молча кивнула, дожевывая шаверму. Потом выхлебала полчашки чая. Господи, что происходит?
– Тася, я хочу снять фильм о тебе. – Почему он все время обращается к ней по имени?
– Какой еще фильм? – Она окончательно оторопела. Есть перехотелось.
– Биографию гения.
– Герман… – Она немного отодвинулась подальше от него. – Вы это как определили?
– Я езжу за тобой уже полтора года по всем концертам. И ты всегда разная. Сегодня… – Он повернулся к ней снова, и она увидела… Взгляд, совсем другой взгляд! Ясный, теплый и полный восхищения. – Сегодня я понял, вот она! Она готова!
Тася придвинулась обратно. Бред, конечно. Какой-то взрослый дядька. Ну, то есть это она так всех седеющих висками квалифицировала – взрослые. Самой-то за 30. А вдруг, псих?
Он закурил. Молчал. Она ждала