зубную щетку и смену белья. Все остальное на месте.
И это правда.
Я слышу, как он вздыхает. Затем отодвигает тарелку.
Я чувствую, как ее дневник жжет мне бедро.
– И ты говоришь, что не знаешь, куда она могла направиться?
– Мне лишь известно, что она скорее всего вместе с Кентом и Кисимото, – отвечаю я. – Делалье утверждает, что они угнали машину, но ее след внезапно пропал на краю пустоши. Патрули прочесывают местность вот уже несколько дней, но так ничего и не обнаружено.
– И где же, – интересуется он, – ты думаешь искать их дальше? Ты считаешь, что они могли перейти в другой сектор? – Он умолкает, явно довольный заданным вопросом.
Я смотрю на его улыбающееся лицо.
Он задает мне вопросы лишь для того, чтобы проверить меня. На самом деле у него есть и ответы, и готовое решение. Он хочет увидеть, как я опозорюсь, ответив неверно. Он пытается доказать, что без него я сделаю все не так.
Он издевается надо мной.
– Нет, – отвечаю я спокойным, ровным тоном. – Не думаю, что они такие идиоты, чтобы перейти в другой сектор. У них нет ни допуска, ни средств, ни сил. Оба солдата серьезно ранены, к тому же с большой кровопотерей, и они находятся далеко от каких бы то ни было медицинских учреждений. Сейчас они скорее всего уже мертвы. Девушка, очевидно, единственная, кто уцелел, и она не могла уйти далеко, поскольку совершенно не ориентируется в тех местах. У нее притупилось чувство пространства, и там она словно на другой планете. К тому же она не умеет водить машину, и если бы ей каким-то образом удалось завладеть транспортным средством, нам бы сразу же сообщили об угоне. Учитывая ее общее состояние, граничащее с истощением, и полное отсутствие пищи, воды и медицинской помощи, можно заключить, что она потеряла сознание в радиусе пяти-шести километров от этой пустоши. Нам необходимо найти ее, пока она не замерзла насмерть.
Отец откашливается.
– Да, – произносит он, – это весьма любопытные предположения. И в стандартной ситуации они бы, возможно, оправдались. Но ты забываешь одну немаловажную деталь.
Я встречаюсь с ним взглядом.
– Она не такая, как все, – говорит он. – И она не единственная в своем роде.
У меня учащается пульс. Я часто моргаю.
– Ах, ну конечно же, ты догадывался, да? Вывел это для себя, так? – смеется он. – Представляется даже статистически невозможным, что она единственная ошибка, совершенная нашим миром. Ты знал это, но не хотел в это поверить. И я прибыл сюда, чтобы сказать тебе – так оно и есть.
Он смотрит на меня, чуть наклонив голову. Улыбается широкой, располагающей улыбкой.
– Таких, как она, много. И они перетянули ее на свою сторону.
– Нет, – выдыхаю я.
– Они внедрились в твои войска. Тайно действовали среди вас. И вот теперь они украли твою игрушку и сбежали с ней. Одному богу ведомо, как они станут манипулировать ею в своих целях.
– Откуда у тебя такая уверенность? – спрашиваю я. – Откуда ты знаешь, что им удалось забрать ее с собой? Кент уже еле дышал, когда…
– Прислушайся к моим