держала его за руку. Она купила ему странный напиток, черного цвета и с пузырьками. Так бы это он объяснил сейчас, ведь это был последний раз, когда он его пил. Всего лишь маленькое воспоминание из раннего детства, что прошло для него незаметным – как будто и не было его вовсе. Это было единственное воспоминание из детства, которое он помнил до уничтожения его второго дома и отправки в детский приют, только эти два момента. В тот день он навсегда расстался с матерью, что отняли у него. Он помнил столько ненужных вещей, проходил через суету дней, но никак не мог вспомнить главного – откуда он взялся? И куда делась его мама? И лишь причудливая картинка из маленькой книжки, той самой, что он взял из сумки того пришельца освежила его давние воспоминания, которые приносили слишком огромную боль и вопросы, на которые он никак не мог ответить, и эти воспоминания настолько больно резали его сердце, что он и вовсе решил забыть их ещё в раннем детстве. Но даже это не было самым ужасным, самое ужасное – он не помнил лица своей матери, ни её слова, ни её голос – самое ценное, что можно отнять у человека.
***
Ганс проснулся под пестрое пение птиц. Открыв глаза, он очутился в уютном деревянном домике. Убранство было не самым роскошным, но этого хватало, чтобы Ганс ощутил себя настоящим богачом: мягкая кровать с ярчайше белым постельным бельем, что нечасто встретишь, чистые стекла на оконных рамах – большинство граждан не могли позволить себе стекол; а каждый предмет в доме, будь то шкаф или кружка, поставленная на комод лежала будто бы на своем месте, создавая ощущение уюта, но при этом было ощущение, что все будто бы искусственное; что–то было не так. Вполне вероятно, что его бы бросили в темницу, нежели окутали в теплую постель. Он привстал на кровати, его особо удивило, что кровать даже не скрипнула. Резко отбросил в сторону эту мысль и стал суетливо оглядываться по сторонам.
– Как ты себя чувствуешь?
Ганс не сразу заметил, что в дом кто–то зашёл. Вероятно, это хозяин. Невысокого роста пожилой лысый старичок с легкой щетиной и бородкой на подбородке. Старик что–то сказал, но Ганс не расслышал.
– Я уже умер? Я попал на небеса?
– Ага, размечтался. Тебе ещё страдать и страдать.
И только сейчас он вспомнил, что как только он увидел в небе приближающуюся смерть, его кинули в потайной ход, но не успели: его дополнительно швырнуло туда силой. Неведомая сила будто бы собралась в кулак и ударила его в грудь. Его приложило об стену и дальше он припоминал только смутно. Невольно потрогал лоб, там была небольшая шишка.
– Мы нашли тебя неподалеку от Крепости. Она вся полыхала. Ты лежал в снегу, окровавленный и обожженный, но живой. – Ганс смутно пытался вспомнить события предыдущего дня, но как бы он не старался – всё не мог.
– Ты пролежал неделю, друг мой. Пора вставать.
Ганс оцепенел. Целая неделя, а будто бы пять минут назад…
– Что? Неделя? Где командир, я должен…
Ганс попытался вскочить, но мгновенная слабость