заведение империи, рассадник великих людей – всегда славился зверской дисциплиной.
Утром бегом в умывальню: раздеться до пояса, облиться водой над длинным желобом. Бемоль подгоняет: «Суворов купался в пруду, пока лед не встанет! В здоровом теле здоровый дух! Раз-два, облился; подходи следующий!». Вода холодная, льется в умывальник с резким звуком; полотенце жесткое…
Бемоль выстраивает «зверье» на утренний смотр перед завтраком и давай придираться: ногти грязны, уши нечисты, на лбу чернила, у рубахи неправильно заложены складки под ремень, бляха вычищена неровно, и т.д. Сам он, не так давно окончивший корпус, ужасный аккуратист. Мы быстро подмечаем его слабость к собственному внешнему виду и за спиною передразниваем, как он подправляет указательным пальцем свои тонкие усики.
Бемоль идет вдоль строя, заложив руки за спину, и потягивает носом. Приметив запах, делает резкий разворот в сторону провинившегося: «Не-о-пря-тен!».
«Зверьков» окультуривают и пропалывают как дикий заросший сад.
Проходит август, тянется сентябрь, наступает слякотный октябрь… Какая перемена! И следа не осталось от восторга первых дней в корпусе. Все вокруг темно, сурово, холодно. На уроках, особенно первых, хочется спать. На втором и третьем донимает сосущее в животе чувство голода.
Закон божий, грамматика, французский, арифметика, естественная история, рисование, чистописание – хотя и репетировал все предметы первого класса заранее, в корпусе спотыкаюсь на французском. За четверть «август-октябрь» получаю шесть баллов по французскому и выволочку от папы. Двенадцати баллов нет ни по одному предмету, а средний вывод за четверть всего 9. Оценка поведения также не блестяща. Нарекание: рисую на уроках. С рисованием связано первое лишение отпуска. У кадет, как известно, два главных воспоминания из младшего возраста: первый опыт отдавания чести и первое оставление без отпуска.
Шестое число каждого месяца в Первом кадетском – день музеев и экскурсий; в первую половину дня классы расходятся по городу. У Бельма интрига: не сообщать заранее, куда пойдем.
6 ноября девятого года мы одеваемся после завтрака в зимние бушлаты, строимся и выходим на набережную; идем к Николаевскому мосту, про себя гадая, куда ж нас ведут. На Неве в это время ледоход, одна льдина набегает на другую, а потом эти льдины разбиваются об устои моста. Ветрено. На перилах моста и под ногами чистенький, только что выпавший снежок.
Бельмо ведет нас в Александровский сад, где разрешает разойтись, при условии далеко от него не отходить. Мы, довольные, бегаем по саду среди нянек с малыми детьми и лупим снежками в постаменты памятников великим людям отечества: Пржевальскому, Жуковскому, Лермонтову, Глинке и Гоголю. Морозно и весело. Сама прогулка – глоток свежего воздуха в унылой череде будней. Набегавшись по саду, отправляемся осматривать Исаакиевский собор. После Исаакия идем любоваться памятниками императорам Петру Первому и Николаю Первому. Время наше выходит, пора возвращаться в корпус.
На обратном пути, идя по Английской набережной, мы видим плывущую в Неве утку и так нам жалко