собрали урожай, я сейчас раздам его всем, а потом мы поедим и сами.
Она взяла большую часть корзин и уползла с ними. Мама опять заснула и я вместе с ней. Проснулась я от звуков: это бабушка расставляла еду на земле.
– Сейчас половина двенадцатого, – бабушка принялась хвостиком поднимать маму – пора есть, вставай.
– Нет…
– Хватит ныть, вставай, – бабушка не унималась, тормоша её своим хвостиком – в тебе яйцо, сейчас нужно много есть. Тебе нужны силы, как и всем ламиям, чтобы отложить яйцо, ещё тебе нужно есть для того, чтобы яйцо оказалось не пустым. Ты же перенесла магматическую лихорадку, мы думали, что у тебя будет всего лишь одна кладка, а тут оказывается, что нет. Так что, если не хочешь, чтобы яйцо оказалось пустозвоном, ешь.
Мама неохотно приподнялась на хвостике и начала есть.
– Я сказала этой странной женщине, которая защитила нас, чтобы она принесла яйца. – бабушка ела вместе с мамой, хотя больше засовывала ей в рот – Завтра она должна принести много яиц.
– Мама, не нужно. – но бабушка заткнула ей рот чем-то, по виду напоминающим киви.
– Ешь и не спорь.
Я лежала на земле и смотрела на это безобразие: как можно пихать в кого-то еду, если он не хочет, вот в меня еду никто не пихал. Бабушка достала бамбуковую, длинную и узкую флягу.
– Вот, выпей – бабушка хвостиком поднесла флягу к ней, она знала, что дочь начнёт извиваться.
– Мам, – она начала уклоняться, но полностью на хвостик так и не вставала – не нужно, я не хочу пить и есть тоже.
Я протянула ручки и успела схватить бабушку за шёрстку, но она так и не выпустила сосуд из хвостика, удалось ей вырваться и из моей хватки.
– Ох, тебе, наверное, – отчитывала бабушка маму – всё равно, но от того, что ты это подобрала, на нас уже напал песочный зверь, хоть ему плевать на всё. Он не то чтобы нейтрален, просто не заботится ни о людях, ни о нас, ему всё безразлично.
Её дочь хотела что-то ответить, но едва открыла рот, как бабушка тут же вылила ей нектар из сосуда прямо в глотку. Ей ничего не оставалась делать, как проглотить.
– Ты, наверняка, – бабушка, помогая себе хвостиком, укладывала её – сможешь сделать кладку на следующей неделе.
В шалаш вползла ламия. Она ползла так медленно и осторожно, что казалось, что она не движется. Бабушка заметила её, хотя та не издавала хвостиком никакого шума.
– Простите, – шёпотом сказала ламия – но пришло ещё одно письмо, в нём говорится, что Апофис вряд ли смогут добраться сюда до сезона холодов.
– Да, это плохо, – бабушка была задумчива и поглаживала хвостиком свою дочь – хотя, говорят, что всё, что ни делается- – всё к лучшему.
– Ещё, вы не забыли – ламия заговорила теперь более требовательным тоном – что нам дали эти территории кентавры? У них скоро начинается сезон миграции и спаривания, до этого мы должны были решить вопрос нашего пребывания здесь.
– Да,