был лишён жизни, без всякой надежды, ан нет, возьми и дай молодые побеги. Сам то видел. Вот и пойми эту природу. Божье творение, тут не поспоришь. И вот не мешало бы каждому попытаться постичь эту суть, но всё вокруг суета, суета, а сия неизбежность рассматривается человеком как некое далёко, полагая, что покаяние – это удел старцев.
«Па-ах. Гу-у-у» – раздался странный звук, и в погасшей печи загудело пламя.
В какой-то момент он явно почувствовал за спиной чьё-то присутствие и вскоре, пристально всматриваясь в стекло, в отражении которого различалось появление размытой человеческой фигуры, затем ещё, и ещё одной. Ошибиться было невозможно. Три человека находились сзади. К тому же, они даже не старались скрыть своё присутствие.
– Ну…, полно те казнить себя, Николай Васильевич. Принимайте гостей.
Раздался голос, при этом некто положил руку на плечо писателя.
– Всё будет…. И памятник будет…, – вмешался второй.
– Рукотворный…, – не замедлил уточнить третий.
– Рукотворный, рукотворный…, конечно же, рукотворный, – согласился второй.
– Вы за мной? – хрипло спросил Гоголь и тут же резко повернулся, рассматривая гостей.
В лицах молодых людей угадывались знакомые черты, словно с портретов, рисованных очень давно. К тому же не приглядываясь, можно было с уверенностью сказать, что вся эта троица имела между собой тесные родственные связи.
Стоит отметить, что одеты гости, были приблизительно одинаково. Цилиндры и длинные плащи – накидки. Длиннополые утеплённые сюртуки прусского стиля, под которыми виднелись фраки, жилетки с ситцевыми рубашками и шейными бантами, брюки прямого покроя и коты, покрытые дорожной грязью.
– Нет, Николай Васильевич…. Ну что вы? Что за трагичность? Мы к вам, – ответил человек, первым голосом и приложил ладонь к цилиндру, – Вот, решили навестить вас….
Он снял головной убор и, поочерёдно указывая на своих спутников, отрекомендовался:
– Позвольте вам представить…. Павел Петрович Глечик, Василий Афанасьевич Янов, ну а я Алов…. Алов Владимир Васильевич.
Видя смятение писателя, молодой человек представленный Яновым, произнёс:
– Николай Васильевич, может, соизволите проявить гостеприимство и пригласите нас пройти?
Гоголь молчал, однако, то, что происходило в номере, его даже начало забавлять. Выждав несколько секунд, Василий Афанасьевич скинул плащ и, положив цилиндр на стол, по- хозяйски огляделся, потирая руки.
– Тэ-э-экс…, -Затем по очереди взглянув своих спутников, добавил, – Располагайтесь, господа. Хозяин столь любезен, что просто неприлично не ответить на приглашение.
Казалось, что и Глечик и Алов только и ждали этих слов.
– Вот…, решили-таки заехать…. Коли вы не поехали…, в Италию….
Произнеся это, Янов не торопясь прошёлся по комнате, ненадолго задержался у поеденного