нельзя было: тогда бабки могут побояться сообщать всю правду, чтобы не травмировать меня. А вдруг я слишком близко к сердцу приму новость, тогда ж меня и откачивать, чего доброго, придется. Да и с моей стороны нужно будет разыгрывать трагедию, а это сложнее. Поэтому я представилась так:
– Вообще я им двоюродной племянницей считаюсь.
Такое родство шустрой, с лучиками у глаз бабушке показалось вполне приемлемым, чтобы без опаски продолжить разговор. Она поправила берет на голове, довольная возможностью посплетничать с новой слушательницей, и поведала о смерти Шадрухиной и о том, что здесь не иначе как убийство. Я изо всех сил старалась изобразить расстроенный вид, но в меру. Будто я не столько досадовала по поводу смерти двоюродной тетушки, сколько по поводу обломившегося бесплатного жилья. Лица старушек немного картинно опечалились.
– Как же так могло случиться? – спросила я, поглощенная своим «горем».
– Откуда ж нам знать-то, дочка.
Чувствовалось, что обитательницы лавочек раскрывать свои секреты не сильно стремились, но на этот случай у меня имелся один прием, который со старушками практически всегда срабатывал. Нужно было бросить ложную информацию, причем такую, чтобы она несколько расходилась с их знаниями по этому поводу. Только тогда отстоять собственную точку зрения старушки почтут своим долгом. А мне остается делать вид, будто я думала так лишь по неведению и не откажусь услышать истину из достоверного источника, каковым и является собравшаяся компания.
– Мама говорила, она красавица была, и за нею всегда хвостом ходили мужчины. Может, какой приревновал?
Предположение было довольно-таки наивным, тем более что я вообще представления не имела, как выглядела Шадрухина. Она могла оказаться и крокодилом в юбке. Но в данной ситуации именно такая версия должна была сработать, поскольку собеседницы мои, несмотря на свой неопределенно далекий от молодости возраст, все еще оставались женщинами. А редко какая женщина согласится с тем, чтобы при ней хвалили внешность другой, даже если та действительно достойна похвалы.
– И-и, – протянула старушка с лучиками и шмыгнула носом – хотя на улице и стояла оттепель, но сидеть на лавочках было еще холодновато, – не спорю, может быть, лет двадцать назад мужики по ней и сохли, но последнее время разве что слепые на этакую красавицу позариться могли. Да и не в том возрасте Светка была. Это вы, молодые, из-за любви то с мостов прыгаете, то таблетки глотаете, а здеся другая причина оказалась.
– Какая же? – жадно слушая, спросила я.
– Знамо какая – деньги, – без тени сомнения вставила в разговор бабуля, стоявшая у самого края лавочки. За время беседы она несколько раз порывалась что-то сказать, но все время ее перебивали. – Думаешь, твоя тетка просто так разбогатела? – немного понизив голос, сказала она и многозначительно кивнула головой в неопределенную сторону.
Я на всякий случай пошарила глазами в районе кивка, но ничего примечательного не обнаружила. Окололавочный народ одобрительно закивал.