Цельсия.
– На вид – герметичность полная, – сказал Эф в микрофон с речевым управлением, установленный в шлеме.
Нора кивнула и встретилась с ним взглядом сквозь разделяющие их маски. Какие-то секунды она не отводила глаз, словно хотела что-то сказать, но все-таки передумала. Только спросила:
– Готов?
– За работу, – утвердительно качнул шлемом Эф.
После того как они вышли на летное поле, Джим Кент включил свой пульт управления на колесном ходу и установил по разным линиям связь с видеокамерами, смонтированными на шлемах Эфа и Норы. Затем прикрепил к их плечевым ремням шнуры от маленьких, заранее включенных фонариков: многослойные толстые перчатки сильно ограничивали подвижность пальцев.
Вновь подошли парни из УТБ, попытались заговорить, но Эф прикинулся, будто ничего не слышит: покачал головой и коснулся шлема рукой.
Уже у самого «боинга» Кент продемонстрировал Эфу и Норе ламинированную план-схему самолета с проставленными цифрами; цифры соответствовали номерам в списках пассажиров и экипажа, имевшихся на оборотной стороне схемы. Джим указал на красную точку, которой было помечено кресло 18А.
– Воздушный маршал, – сказал Джим в свой микрофон. – Фамилия – Шарпантье. Место в первом же ряду у выхода, возле иллюминатора.
– Понял, – ответил Эф.
Джим перешел ко второй красной точке:
– УТБ отметило еще одного пассажира, представляющего интерес. Этим рейсом летел немецкий дипломат Рольф Губерман. Бизнес-класс, второй ряд, кресло Е. Он должен был принять участие в работе Совета Безопасности ООН, где предполагается обсуждение ситуации в Корее. Возможно, при нем дипломатический чемоданчик, из тех, что не подлежат досмотру. Скорее всего, там нет ничего особенного, но немцы из ООН уже едут сюда, чтобы забрать его.
– Ясно.
Джим оставил их на границе освещенного круга и вернулся к своим мониторам. В само́м круге было светлее, чем днем. Эф и Нора двигались, почти не отбрасывая теней. Эф первым поднялся по выдвижной лестнице на крыло, а затем по его расширяющейся плоскости продвинулся к открытому люку.
Первым он вошел и в самолет. Царящий внутри покой, казалось, можно было пощупать. Нора последовала за Эфом, и скоро они стояли плечом к плечу в начале среднего салона.
Лицами к ним ряд за рядом сидели трупы. Фонарики Эфа и Норы тускло отражались в мертвых самоцветах их распахнутых глаз.
Ни у кого не шла носом кровь. Ни у кого не вылезли глазные яблоки. Никаких вздутостей или пятен на коже. Ни пены, ни кровяных пятен в уголках рта. Все сидели на своих местах без каких бы то ни было признаков паники или борьбы. Руки свешивались в проход или лежали на коленях. Никаких явных травм.
Мобильные телефоны – на коленях, в карманах, в сумках и сумочках – либо сигнализировали о непринятых вызовах, либо то и дело звонили; веселые рингтоны накладывались друг на друга. Других звуков в салоне не было.
Они сразу нашли воздушного маршала – как им и рассказывали, тот сидел у иллюминатора