по-другому, ни пеплом, ни прахом, именно частицами. Они разлетались и гасли. Кожа растаяла, плоть на руках тоже, вены и жилы испарились. Остались только белые кости, как у живого скелета в дурной фантазии. Я видел это. Я даже успел обратить внимание на то, что вокруг переливалось кислотно-зелёное сияние, из которого вверх к истоку тянулась та самая молния, словно соединяя их с тучей. Она не исчезла и не собиралась, вцепилась мёртвой хваткой. Конечно, все вещи и одежда сгорели, я даже не успел этого увидеть, они стали чёрной пылью и осели под ногами. Сколько секунд всё это длилось, а может и не секунд…
В последний миг я протянул руку вперёд, она распалась по локоть. Я хотел что-то выкрикнуть, но кричать было нечем, удалось только открыть рот. Тело растворялось. Когда ноги исчезли по колено, я завис над землёй и застыл в воздухе, как подвешенный. На этом всё закончилось. Я пропадал, продолжая смотреть на скованную ужасом толпу, пока собственные глаза не распались, и мир не стал абсолютно белым. Потом всё потемнело, где-то вдалеке растворились последние блики и мысли.
Глава 2. Паралич
Филипп лежал на боку на поляне, окружённой деревьями. Он не шевелился, даже не дышал, грудь не двигалась, так что могло показаться, что несчастный мёртв. Первым, что он ощутил, был воздух. Медленно букет лесных запахов начал проникать внутрь, насыщать сознание и освежать спящее тело. Лёгкие заработали так, словно впервые стали выполнять свою функцию. В кровь начал поступать кислород. Постепенно уши стали чуть заметно подрагивать, жизнь наполняла и их, в какой-то момент они тоже принялись выполнять свою задачу, дав возможность слышать звуки: щебет птиц, плеск воды где-то неподалёку, весёлый свист ветра, стрекотание невидимых насекомых. Он стал просыпаться, и оживший мозг посетили первые мысли. Разум выходил из анабиоза. Первые воспоминания о том кто он, ожили не сразу, а ожив, постепенно приходили вместе с простыми и привычными вопросами: «Где я… я Филипп… что со мной? – Наконец, внутри прорезались по-настоящему важные мысли: Почему я ничего не чувствую, почему не могу открыть глаза, зная, что они есть?»
Вдруг медленно работающее сердце дрогнуло и погнало кровь, оно билось всё быстрее, тепло начало наполнять тело изнутри. Однако оно не просто стучало, а судорожно колотилось. Голова наполнилась воспоминаниями, пронзившими как сотня иголок: изображения, звуки, ощущения. Филипп вспомнил последнее, что испытал перед темнотой, которая, наконец, прошла, и испустил стон. Рот медленно приоткрылся, непослушный язык повис, несвязные сдавленные звуки лениво выходили наружу.
Ни одна конечность не могла двинуться, глаза не открывались, но это продолжалось недолго. Нервный импульс к мышцам продолжал поступать, чтобы, наконец, веки зашевелились. Постепенно начало получаться. Всё вокруг застелила бледная плёнка, ничего нельзя было разглядеть, только расплывающиеся