с самого начала, и что их дочери пришлось так же страдать на этой Земле. Бабай, действительно, так думал. Если бы он знал, что это была просто жизнь, самая обыкновенная, может быть, неудачная и несчастливая, но самая обычная земная жизнь.
Ранее…..
05.00 – На улице уже совсем расцвело и по дороге проезжали первые машины, мимо меня проходили люди, спешившие на работу. Город только просыпался, хотя солнце уже стояло высоко в зените. В Кейптауне всегда так. В каждом, даже самом бедном доме, были жалюзи. Это, как вода – без которой не прожить. Даже самые бедные дома, построенные из дерева, старались недолгой ночью вобрать в себя всю прохладу, что дарило темное время суток, и потом бережно его хранить весь жаркий день. Не хотелось бы, чтобы меня запомнили. Хотя, какая сейчас разница. Я старалась не думать о том, что произошло. Испытывала ли я угрызения совести? Нет. Я не сожалела о содеянном. Ни капли. Добежала до дома и тихонько вошла внутрь. И только дома посмотрела на себя: не запачкалась ли я.
Ярик должен был еще спать, а Маурика не ночевала дома. Быстро приняла душ, приготовила завтрак, тихо, ступая по скрипучему деревянному полу, подошла к сыну, присела на краешек кровати. Удушающая жара, кажется, никогда не покидала Кейптаун: она, как будто проникла в мои ноздри и осталась там навсегда, прихватив легкие: духота была всегда- ранним утром, в обед становилась просто невыносимой, казалось, что вечер должен принести хоть немного облегчения, но, если не было спасительного ветерка, то духота, так и оставалась со мной. Даже ночью я была в ее власти. Хотя, Маурика, да и многие другие, с кем мне довелось пообщаться, говорили, что здесь потрясающий климат: близость океана и гор. Но, мой организм отказывался дышать. Но, я полюбила Кейптаун. Его шикарные кварталы, утопающие в зелени вековых деревьев – иногда казалось, что находишься, не на краю света, а в какой-то европейской зажиточной стране, настолько причудливая, грациозная, я бы даже сказала, богатая архитектура была представлена в этом крайнем городе. Да, я называла Кейптаун – крайним городом, потому что когда подходила к кромке океана, то понимала, что там, вдалеке, край земли. Обожала прогуливаться по кварталам с цветными домиками, дань малазийским колонизаторам. Они причудливо вытягивались в одну линию, которая тянулась вдоль узких улочек, то пропадающих внизу, то вновь поднимающихся в виде извилистой ленты. Некоторые улицы упирались прямо в горы. При внешней идиллии, город был самым опасным во всей Южной Африке. Кейптаун или любили, или ненавидели.
Я могла часами просиживать на лестнице, у нашего прежнего дома и наблюдать за жизнью, которая кипела, бурлила, неслась стремящимся разноцветным, громким, безудержным потоком. Иногда, в минуты счастья, я готова была сама пуститься в пляс вместе с улыбчивыми местными жителями, покупала себе яркую одежду с национальным орнаментом и разгуливала так по городу. Город проник в мои жилы, в мою кровь. И даже если я задыхалась,