увидеть больше.
Кригер аллюром подскочил к одному из веталов и сбил с ног. Двигался он настолько сверхъестественно быстро, что и сапсан не поспел бы за ним. Схватил за голову и припечатал об пол так, что череп раскололся точно самый испорченный кокос. Этот звук – сухой хруст, был отчетливо слышен. Но вот только, Лилит его побери, зачем так жестоко?! Оставшийся ветал стоял, как и я в полной оторопи. Рагнар направился к нему, скрежеща друг о друга когтями: мотивчик был как у натачиваемых охотничьих ножей. Кригер обрубил ему пальцы и точечным ударом в затылок отправил в забытье.
Как только с веталами было покончено, я подошел ближе и не поверил глазам.
У стены располагался вольер – длинная невысокая стеночка из тонкой решетчатой сетки, закрытая камуфляжным брезентом так низко, что даже ребенку не встать в полный рост. Обычно в таких местах содержат мелких животных. Но внутри сидели дети. В кровоподтеках и синяках, все как один смотрели в никуда. Остекленевший взгляд. Глаза сухие, все слезы выплаканы. Хрупкие тельца неприкрытые ничем – в чем мать родила – дрожали от страха и холода, как осиновый лист. У кого-то распухло лицо, будто изъеденное пчелами, у кого-то только расквашена губа, кто-то так и вовсе выглядит как человек-слон, а у тех, чьи лица не тронуты, руки и ноги, полностью покрылись глубокими следами зубов. Их содержали как зверушек, или того хуже – без подстилок, ни тарелок с водой. Ничего. Такие маленькие, беззащитные. Ни один ребенок, завидев нас, не издал ни звука. В них выхолостили всю надежду.
Я подошел к ограде поближе, и кровь заледенела в жилах. В самой середке, сидя на коленях, положа крохотные подбородки на плечи друг другу, застыли в обнимку два ребенка. Разлучить их не представлялось возможным. С макушек и до самых мягких пяток, они покрылись засохшей красной коркой, которая скрепила тела крепче их же объятий. От них отдавало едва переносимым запахом крови, который вонзался мне в ноздри холодным железным крючком. Такие же грязные крючки, как и в предыдущей комнате, подцепили мне веки, и как бы я не пытался их сомкнуть, не получалось. Рагнар все понял, когда вошел. Он понял по запаху.
– Ну же дэймос, делай свою работу. – Тяжеловесная ладонь ткнула меня в спину.
– Нет. Сначала убей того ветала.
– Приказ был оставить одного в живых.
– Плевать! Ты что слепой? Посмотри, что они с ними сделали! Убей.
Рагнар мотнул головой. Он даже не изменился в лице, словно видел подобное тысячу раз, а то и больше.
Подонки. Я стиснул кулаки. В них нет ни капли человеческого. Я взял себя в руки, а точнее взял свое человеческое естество и засунул куда подальше. Джонни Версетти поможет детям, только если будет с холодной головой.
Едва заметное движение правой кистью и с нее срывается бледно-голубое облачко – примитивное заклинание усыпления, или вернее сказать убаюкивания; настолько слабое, что стопроцентно не подействует на взрослых пустых обладающих хоть каплей воли и совершенно невосприимчиво для сефиротов,