й стране,
Рядом с тёткой, сошедшей с ума на войне,
Что — без времени и без огляда.
Говорил мне отец свой чудной афоризм,
Что Россию спасёт от распада фашизм,
Сам-то — жертва нацистского ада.
Ослеплённая честь, оскорблённая мать,
Из помоечной грязи взращённая знать,
Возведённая в святость облыжность…
Разве этого ты так хотела, страна?
Романтических рифм и мелодий полна
Колдовская твоя чернокнижность.
Мы из ада вернулись — и снова в аду.
По Каляева[1] улице тихо пройду
И на улицу выйду Землячки[2].
Отчего так помпезно безмолвие бездн?
Что за путаник бес, безобразно облезл,
Замутил изуверские скачки?..
Бродит правда среди неприютных домов,
Бродит правда среди неокрепших умов,
Тёртых кожанок век провожая,
Отражается в блеске лихого значка
В честь 100-летия гипермочни ВЧК…
И была, и осталась — чужая.
1 января 2018
Autorequiem
Я усну — сомкнётся надо мною
Эта синь задумчивых небес.
Я усну — и сердце успокою
Тишиной, которой дышит лес.
И пройдут усталые столетья,
Поманят созвездия иных,
Песнь любви, что не успел допеть я,
Допоют: живые — о живых.
Ну а мне — мне вечно будет сниться
Эта синь задумчивых небес,
Этот край, чьим далям не напиться
Тишины, которой дышит лес…
1979
Esse ipse[3]
Не смыкай слипающихся век,
Упиваясь призраком бесплотным,
Не смиряйся, гордый человек,
Перед власть имеющим животным!
Будь собой, себя не потеряй
И не дай над правдой надругаться:
Ты один и ад в себе, и рай,
Ты в себе — бесценное богатство.
И преодолей, перебори
Мрак богобоязненный старушкин!
Вспомни дней былых календари
И как мог смеяться солнце-Пушкин!
Даже в бронзе не был он смирён,
Даже мёртвым устрашало тело,
И «смирись», как с битых шестерён,
С мудрых уст некстати так слетело.
Да, порой пускался в перехлёст,
Жёг стихом порфиру самодержца,
Но среди чиновничьих корост
Сохранил и ум, и честь, и сердце.
А несмирный памятник собрал
Век спустя — с приветом гордой Праге —
Живших ради света и добра
Восьмерых, от смерти в полушаге.
До сих пор там горестно молчат
Громче всех словес произносимых:
Рай — для несогласных, для гонимых,
Кроткие да имут вечный ад.
11 августа 2019
Sancta simplicitas[4]
Толпы золотая участь —
Святая её простота.
Ей надо кого-то мучить —
Вот так и распяли Христа.
И стало с тех пор традицией,
Рекою, текущей вспять:
Чтоб было кому молиться,
Надо кого-то распять.
И любит толпа-паскуда
Распятых, как вороньё:
Христа целовал Иуда
От имени её.
Не снять ей с себя проклятья,
Не вымолить Божий перст,
Покуда на всех распятьях
Она не поставит крест.
«Распни Его!» — так кричали
С глазами, как маков цвет,
Но тех, кто молчал в Начале,
Страшней