угодно больших величин базируется на общей подпространственной энергетической структуре. Это, своего рода «силовая решетка» вселенной, увязанная в конгломерат взаимопроникающих структур невообразимо разного масштаба и бесконечной сложности. И здесь, циркулирует совсем иная энергия. Вопрос в том – как вы, вообще, её увидели?
– То есть, вы сейчас скажете, что это со мной что-то не так? Гена уже выпил кофе и, теперь раздавил в кулаке пирожное.
– Не скажу. Но, вспомните вашего коллегу, Джонатан Керли, так кажется его звали, который в индивидуальном порядке отправился на Юпитер, он пробыл здесь дольше всех. А следующий за ним – вы.
– Так, значит, я всё-таки сумасшедший?
– Нет, но вспомните, что когда вы только прибыли на Астероиды, Юпитер ведь не казался вам таким близким? Я заинтересовался отчётами психологов, так вот, сделаны выводы, что у всех, работающих здесь в открытом космосе меняется восприятие окружающей реальности. Я вам больше скажу – у всех геологов такой сдвиг восприятия, что ещё чуть-чуть и уже не психологи, а психиатры будут нужны.
– А как же города на Юпитере? (На орбите Юпитера шесть орбитальных городов, самому первому более двухсот лет, и еще два строятся в настоящее время).
– Все они надёжно экранированы и никогда не поворачиваются прямо к поверхности. Хотя, возможно, новые исследования будут проведены и там. Непонятное и неизученное влияние космоса на психику здесь очень велико и может быть чрезвычайно опасно. Вы, Геннадий Петрович, подумайте, поработайте, и вот вам мой добрый совет – возьмите отпуск! Слетайте домой, хотя, можете и здесь пожить, близ Юпитера, но вот, в открытом космосе, я бы вам не советовал.
Батюков показал на пейзаж, расстилающийся внизу:
– Это что, я тоже один вижу?
– Ха-ха-ха! – Тимошко засмеялся: – Ну, что вы, Геннадий Петрович, в самом деле, зачем же сразу так мрачно, знаете, вот на Венере просто демографический бум какой-то произошёл, так там гораздо серьёзнее дела обстоят – там уже до «венерианцев» дело дошло, даже имена знают, НИИ Шукрачарьи планируют запустить… Так что, вы не волнуйтесь, и подумайте серьёзно об отпуске. Это я вам как ученый – ученому говорю…
Геннадий Батюков вернулся к себе мрачнее тучи и на следующий день заболел. Началась депрессия. Все валится из рук, то на всё вообще плюнуть хочется, то обида и злость разбирают. Вдобавок, неотступно сверлят мысли о додекаэдре: Что это? Что это? Что это? Гена даже разговаривать почти перестал. Остальные решили в душу не лезть, потому как, если, что и случилось – работа залечит. На работе, и правда, Гена отходил, тоска отступала, но всё чаще он вспоминал того австралийца с Земли – Джона Керли. И наконец, он понял, что надо делать. Батюков отдал свой рабочий жетон-карточку, чтобы коллеги отметили его на корабле, а сам остался с ночёвкой на астероиде. Это было возможно в комнате отдыха, но теоретически строго запрещалось правилами безопасности. Одинаково опасно и с метеорологической, и с радиационной точек зрения. Защитные поля охватывали слишком большую площадь