он понимал, что схватил такое облучение, что «мама не горюй» и, по всей видимости, уже выгорает сетчатка, но набивал и набивал ряды бесчисленных формул, только боясь не успеть, и если он не успевал то – изо всех сил зажмуривался, тогда формулы замедлялись, а когда догонял, то отпускал глаза и сжимал губы, чтобы только успеть…
Его нашли утром, а очнулся он уже в госпитале. Видеть не мог, и двигаться не мог, и вроде, был связан. «Я слепой и в психушке» – накатило страшное озарение, Батюков забился, руки освободились, но прибежали медики, сделали укол и, со словами: «Вы не волнуйтесь», снова связали. Он сразу заснул и проснулся снова в темноте, хотя теперь он ощутил повязку на лице, и осторожно высвободив руку, всё ощупал: лицо в бинтах, сам под капельницей. Полегчало, но страх остался. «Теперь комиссуют под вектор переквалификации, и всё…, фрилансером стать – тоже не выход… Допрыгался, прыгнул на Юпитер. Хоть вой теперь, Гена Батюков, бывший геологоразведчик». Потом, сняли повязку и он увидел, что лежит в палате, а напротив панорамное окно во всю стену, там сад, кусты какие-то и лужайка. Вошла медсестра в шапочке, вынула капельницу и дала таблетку, а когда она удалилась, Гена глазам не поверил – пришёл аватар корабля. Его звали Корней, но за глаза, всегда только – Пацан. Он был мировой парень, и для геологов точно свой. Сначала пришли шагающие ботинки, они громко шагали, даже если по траве шли, и уже в палате, над ботинками материализовался человек. Как всегда, в очках и в простой мятой одежде. Хотя – сам Корабль! К тому же – стерео-проекция, и на тебе, всё время в мятом… Одет в спортивные брюки, растянутую майку, и сверху наброшен медицинский халат, «снова мятый, хотя прачка сама всё гладила, наверно, ему дроны нарочно комкают», – подумал Гена. Поскольку, сам Корней – стерео-кино, рядом летел дрон-чемоданчик, который сразу подарил Гене яблоко. Корней всегда использовал такой приём, что его изображение было чуть шире нормального человека, и, поэтому он очень значительно выглядел, Гена вскочил, но Корней тут же вернул его обратно и сел рядом на табуретку.
– Ты молодец, Геннадий, что на поправку пошёл, хотя, Гена, меня ты так подвёл, как до тебя, ещё никто не подводил. Прямо не знаю, как отмоюсь – на всю Солнечную, теперь опозорен за халатность и невнимание. Тебе вот, тоже хотели умопомешательство, а то, и суицид приписать, так я же, Гена, дрался, как лев, и между прочим, я тебя отстоял, просто насмерть сражался… Так что, товарищ Батюков , если погонят меня теперь отсюда в аэротакси, это на вашей совести будет… – Так закончил он свою речь и подмигнул.
«Значит – не комиссуют», – понял Гена, и с души, ну, просто огромная глыба скатилась.
– Меня просили построже с тобой, и можно сказать, это я выполнил, – продолжал Корней, у него в руках появился планшет, тоже объёмно изображенный в 3-D.
– Твой пришлось уничтожить, так как дезактивацию он не прошёл, но не беспокойся, я всё в точности скопировал и запомнил.
Он увеличил монитор и, Гена будто снова оказался рядом с Юпитером в той палатке, он даже вздрогнул слегка.
– Вот тут