как капли дождя разбиваются о ветровое стекло, и поглощая воображаемый сэндвич номер четыре.
На следующее утро едва я успел угнездиться в своем крошечном загончике, как зазвонил телефон.
– Капитан Мэттьюс хочет видеть у себя всех, кто был там вчера, – объявила Дебора.
– Доброе утро, сестренка. Хорошо, большое спасибо.
– Немедленно, – добавила она и бросила трубку.
Полицейский мир состоит из рутины, как официальной, так и неофициальной. Это одна из причин, почему мне нравится моя работа. Всегда известно, что происходит, и приходится запоминать меньше человеческих реакций, чтобы воспроизвести их в подходящее время. В результате меня труднее застать врасплох и толкнуть на реакцию, которая могла бы поставить под сомнение правомерность моего членства в расе людей.
Насколько мне известно, капитан Мэттьюс никогда не вызывал к себе «всех, кто там был», даже в тех случаях, когда дело получало широкое общественное звучание. Он лично управлялся с прессой и с теми, кто стоял выше его по служебной лестнице, оставляя детективов и экспертов заниматься своим делом. Такова его политика, и я не видел ни единой причины, в силу которой следовало нарушать протокол. Даже имея на руках столь необычное дело. Капитан действовал в какой-то спешке, и ему едва хватило времени, чтобы одобрить текст пресс-релиза.
Но «немедленно» по-прежнему означало немедленно, и я зарысил по коридору в направлении кабинета капитана. Гвен, одна из самых четких и организованных женщин, когда-либо обитавших на земле, восседала за своим рабочим столом. Она отличалась такой серьезностью и прямолинейностью, что я никогда не мог устоять перед искушением слегка поддразнить ее.
– Гвендолин, чудесное видение ослепительной красоты! Давай полетим вместе в мою полную крови лабораторию, – сказал я, переступив через порог.
Она кивнула в сторону расположенной в дальнем конце приемной двери и с каменным выражением лица произнесла:
– Они все в конференц-зале.
– Неужели это означает отказ? – не унимался я.
Гвен наклонила голову вправо:
– Вон та дверь. Они ждут.
Да, они действительно ждали. Во главе стола сидел капитан Мэттьюс со стаканчиком кофе в руках и с кислой миной. Вокруг стола расселись Дебора и Доакс, Винс Масука, Камилла Фидж и четыре копа – те, что в момент нашего прибытия натягивали ленту по периметру дома ужасов. Мэттьюс кивнул мне и спросил:
– Это все?
– Все, кроме медиков из «скорой», – ответил Доакс, перестав на время пожирать меня взглядом.
– Это не наша проблема, – покачал головой капитан. – Кто-нибудь поговорит с ними позже. – Он откашлялся и посмотрел вниз, словно там находился текст невидимого другим сценария. – Итак… – произнес Мэттьюс и снова прочистил горло, – произошедшее вчера… мм… событие на… мм… Четвертой улице получило отклик на высочайшем уровне. – Он поднял глаза, и я подумал, что это известие, видимо, произвело на него сильное впечатление. – На самом