мог спокойно звонить, получать звонки, читать, писать, копаться в бумагах, и, в общем, получалась вполне рабочая атмосфера. Так покатилось время.
– Готово, одна готова, – вымолвил Рома спустя несколько часов.
– Что там, Рома?
– Числа, цифры, схемы.
– Ладно, снимай с неё этот чертов замок и давай следующую.
– Ага.
И в компании воцарилась вновь, так сказать, рабочая атмосфера.
– Вторая ещё проще, ну в смысле того, что замок однотипный, через полчаса вскроем.
– Что, так всё просто?
– Нет, я просто остерегался, что здесь будет использован метод, похожий на мой.
– Интересно, что за метод?
– Вместе с замком закладывается вирус. Сделал что-нибудь не так, он сожрет твой компьютер. Можно так покутить! Ух! А здесь пользовались, наверное, учебником – ключом могут быть числовые, буквенные коды. Задаем программу, и она найдет.
– Программы тоже твои?
– Конечно. Готово.
Раздался телефонный звонок, прервавший познавательную беседу.
– Да?
– Это Вяземский, срочно подъезжай, у нас труп, записывай адрес.
– Диктуй. Так. Так. Ага. Скоро буду.
– Рома, сворачивайся, – он показал ему листок, на котором он только что записал адрес.
– Знаешь, где это находится?
– Покажу без проблем. Мне там до дома будет недалеко.
– Едем.
Март. Вяземский не любил ни ранней весны, ни поздней осени. Времена непостоянства. Тает снег, оголяется асфальт и земля, и внезапно вновь наваливает снег, и опять всё сначала. Или неуверенные попытки зимы взять верх над осенью, сковать землю и покрыть её снегом, как вдруг начинает таять, заполняя всё серой слякотью. Время прозябания в холодной сырости, проникающей в одежду и обувь, время простуд и разных недугов.
Вяземский стоял у подъезда в каше, состоящей из воды и снега, и курил. В теле была легкая дрожь от холода. В сумерках во дворе замелькали фары автомобиля. Автомобиль безошибочно подъехал к нужному подъезду. Грузную фигуру Чеснокова трудно было с кем-либо спутать. Он вышел из машины.
– Что тут у вас?
– Труп Борисова, Толик «ББ». Самоубийство. Иди, я покурю, насмотрелся уже до тошноты.
Чесноков кинул ему ключи от машины.
– Тогда парня отвези до дома, он говорит тут недалеко.
Трехкомнатная квартира кишела людьми: одни что-то смазывали кисточкой, после чего пытались рассмотреть результаты своих трудов с помощью линейки, другие работали фотоаппаратами, кто беседовал с понятыми. В этой суматохе Чесноков не знал к кому обратиться для выяснения обстоятельств. Вяземский уехал, и его сначала даже не пропускал сержант возле двери, пока он не показал удостоверение. Расхаживать по квартире, он тоже не решался, зная тонкости в работе экспертов.
Чесноков решил подождать, так сказать, оглядеться, но даже в таком переполохе такая фигура как он не может долго оставаться незамеченной. Он не успел разглядеть неказистый, непонятный рисунок на обоях коридора, нанесенный,