ритуала? Бум, бум, бум… А это что за звук? Быть может, мое собственное сердце? Музыка задает ритм для всех бьющихся вокруг сердец. Все громче и громче, все жарче и жарче. Уши закладывает от рева или вопля, не то звериного, не то человеческого. Нет, человек не может издавать такой рев – аж из нутра… Это бык! Бык! Он приближается. Топот копыт сливается со стуком сердец. Бум, бум… Сверкание топора, сладострастное «ах!..» возбужденной толпы. Но не от топора падет бык, он падет – о мой бог, он падет от рук и зубов человеческих!
– Ника! Ника! Ты меня слышишь? – Голос Деметриоса выдернул ее из этой странной фантазии, и она ощутила острый прилив благодарности. – Нет, не вставай. Посиди еще пять минут.
Выяснилось, что она сидит на более-менее гладком камне в тени роскошной пинии, средиземноморской сосны, при этом голова ее покоится на широком мужском плече. Невыносимая пошлость этой сцены, достойной дамского романа, отрезвила ее. Она выпрямилась и посмотрела в упор на Деметриоса.
– Это все жара.
Он кивнул.
– Да. Апеллей – самый первый и самый жаркий месяц года.
Апеллей. Июль. Но… первый месяц года? Голова у нее опять пошла кругом. Слишком много вопросов. Да еще череда пугающих образов, промелькнувших перед ее мысленным взором.
– Что ты видела? – спросил Деметриос, протягивая ей бутылку воды.
Ника изобразила непонимание.
На подвижном лице Деметриоса появилась тень досады.
– Тебе же что-то привиделось, так? Пригрезилось, приснилось. Вот я и спрашиваю что.
– У меня нет никаких экстрасенсорных способностей, если ты об этом.
– И все же. – Он не спускал с нее глаз. – Что ты видела?
С величайшей неохотой – язык едва поворачивался, и вовсе не из-за жары, – она начала рассказывать о женщинах, быках и топорах. Редкостный сумбур. Или нет? Похоже, все, что она слышала или читала раньше о культе Диониса, смешалось в ее голове.
– Свита Диониса состояла преимущественно из женщин, правильно? – бормотала она, стараясь не провалиться опять в яму с видениями. – И женщины танцевали под музыку… фиады или менады, не помню кто из них…
– Во время празднеств первого года – фиады, во время празднеств второго года – менады, – подсказал Деметриос, скорее всего, машинально.
Ника почувствовала, что окончательно теряет нить.
– Первого года и второго года – чего?..
– Триетериды. Но не отвлекайся, прошу тебя. Говори.
– Так вот. Женщины, музыка – ладно, допустим. Но при чем тут бык? – Он уже открыл рот, чтобы ответить, но она схватила его за руку. – Нет! Нет! – Все происходящее вдруг обрело необъяснимую важность. – Сначала вот что: почему я вообще все это увидела? Раньше ничего подобного…
– Потому что ты здесь – это раз, – невозмутимо пояснил Деметриос. – И потому что ты здесь со мной – это два.
Она молча уставилась на него, ожидая продолжения.
– Ты сказала, что не обладаешь экстрасенсорными способностями.