уже не занимаемся…
Она замерла и ответила, не оборачиваясь:
– Сейчас?
– Ну да. Сын в школе, мы взрослые люди, нам самим решать.
– Я не против. Давай.
Ольга прошла к дивану, стоявшему в кабинете, и уселась.
– Ну давай, – повторил Решетников, но с места не двинулся.
– Ну начинай, – сказала Ольга.
Решетников встал и нерешительно спросил:
– Здесь?
– А где?
– В душе.
– Нет, потом сушиться, укладываться, у меня еще столько дел.
– Понятно, – сказал Решетников и сел рядом с Ольгой. Преодолевая странную неловкость, они стали целоваться. Но как-то без огонька, что не преминул отметить Петр. Но тут вдруг Ольгу будто подменили, она сбросила с себя одежду и с энтузиазмом, которого давно за ней не наблюдалось, стала целовать и ласкать его. Решетников не мог понять, на самом ли деле ей так хорошо, как она показывала. Или все эти страстные стоны – не более чем способ усыпить его бдительность?
– Ты за что прощения просила? – спросил Решетников, когда они, умиротворенные, лежали на диване.
– Ты о чем?
– Ну, это все ты не просто так вытворяла, явно же где-то нашкодила и невербально раскаивалась.
– Нет, просто… захотелось сделать тебе приятное.
– Приятное ты делаешь мне и более простыми методами, я неприхотлив, а тут ты расстаралась.
Ольга, разозлившись, отстранилась:
– Больше такого не повторится.
Она вскочила, собрала одежду и быстро пошла к выходу.
– Слушай, я тебя удовлетворяю? – спросил Решетников ей вслед.
– Конечно. Да. Очень. Что за вопросы?
– Мне просто важно было знать. Спасибо за честность.
Ольга, не обернувшись, вышла из кабинета.
Решетников, как и обещал, поехал к школе, чтобы встретить сына.
Некоторое время они ехали молча. Первым заговорил Саша:
– Я так понимаю, что если ты решил меня встретить, то… будет разговор?
– С Соломиной алиби развалилось. Давай что-нибудь еще, – ответил Решетников.
Помолчав, Саша произнес:
– Папа, я гей.
Решетников едва справился с управлением. Вцепившись в руль, он ощутил, как на висках выступает пот.
Видя, что отец молчит, Саша продолжал:
– Я не хотел вам говорить, пытался скрыть, но ты вычислил. Я был у друга, это мой ровесник. Артем.
К Решетникову вернулся дар речи.
– Может, у вас просто крепкая дружба?
– Я так понимаю, тебе надо осознать. Я сам домой доберусь.
– Какой Артем? Все равно узнаю.
– Коломиец. Надеюсь, ты не устроишь скандала.
– Не волнуйся, толерантность – мой конек, – только и нашелся Решетников.
Не заставляя себя упрашивать, он остановил машину. Глядя вслед Саше, Петр схватился за голову, безуспешно пытаясь переварить услышанное.
Спустя несколько минут Решетников уже несся по трассе на огромной скорости. Он едва замечал, что происходит на дороге, – шок никак