время в обществе Кэти. Она была на два года моложе меня, и, глядя на сестру, имевшую двух очаровательных детей, уютный дом, успешного мужа и близких подруг, я невольно сравнивала все это со своей неустроенной жизнью и испытывала комплекс неполноценности. Когда после трагических событий в «Клоуверлиф букс» я решила уехать на Крит, Кэти обрадовалась, видя в этом поступке своего рода обращение к нормальному семейному укладу, и мне не хотелось объяснять сестре, почему я вернулась. Не то чтобы Кэти стала осуждать меня. Скорее уж это я чувствовала бы себя виноватой.
В любом случае имело смысл обосноваться прямо на месте преступления, где до сих пор собрано такое множество свидетелей. Так что я обогнула Ипсуич и выехала на трассу А12, миновав правый поворот на Вудбридж. Вместо этого я проехала еще пять миль, до солидного указателя (черный фон, золотые буквы), и по узкой дорожке, вьющейся между живыми изгородями с вкраплениями алых маков, добралась до каменных ворот, за которыми раскинулась старинная усадьба рода Бранлоу, занимающая обширный участок суффолкской земли.
Полагаю, что, учитывая, сколь многое из того, о чем рассказывается на этих страницах, произошло именно здесь, мне следует описать сие место самым тщательным образом.
Итак… Это был красивый особняк – нечто среднее между домом помещика, замком и французским шато: строго квадратное здание, окруженное лужайками с вкраплениями декоративных деревьев и густым лесом на заднем плане. В какой-то период истории поместья лес этот, видимо, окружал дом, потому как гравийная подъездная дорожка, сбивая с толку, вела к боковой стене с несколькими окнами, но без двери, тогда как настоящий вход располагался за углом и глядел на другую сторону.
Именно так, стоя лицом к фасаду дома, можно было оценить все его великолепие: парадная дверь с арочным портиком, готические башни и зубчатые стены, гербы, каменные трубы, соединенные, надо понимать, со множеством каминов. Окна были двойной высоты, с наличниками, украшенными лепными головами давно забытых лордов и леди. По краю крыши расселось немалое число каменных птиц, с орлом в каждом углу, а над парадной дверью помещалась прекрасной работы сова с раскинутыми в стороны крыльями. Глядя на нее, я припомнила, что видела изображение совы на указателе снаружи. Это был логотип отеля, нанесенный также на меню и почтовую бумагу.
Дом был окружен невысокой стеной с одной стороны и заборчиком с другой, и от него веяло безмятежностью, как если бы здание специально отгородили от реального мира. Слева, то есть в стене, противоположной подъездной дорожке, имелась целая серия неброских, более современного дизайна дверей, выходящих из бара на очень ровную, красиво подстриженную лужайку. Именно на ней и проходил восемь лет назад свадебный обед. Правее и немного позади располагались две уменьшенные версии главного особняка. Одна представляла собой часовню, а вторая – зернохранилище, переоборудованное в оздоровительный корпус, с пристроенной оранжереей и крытым плавательным бассейном.
Едва