с Ленинградского вокзала ребята узнали, что Генка Бригадир живёт не на вокзале, а в обычной квартире, где-то в ближнем Подмосковье, а это у него «работа» такая – быть «бригадиром» у беспризорников.
Ребята не стали уточнять, кто поручил ему такую «работу», да, по всей видимости, никто из маленьких бродяг не ответил бы на этот вопрос.
А через два месяца в электричке к поющим под гитару мальчишкам подошёл угрожающего вида парень с наколкой на руке.
– Пошли выйдем, тему одну надо перетереть, – сказал он тоном, не допускающим возражений.
Вышли из вагона на небольшой подмосковной станции, тут же к ним присоединились ещё двое здоровяков. Не успел Сенька Моряк опомниться, как получил сильный удар под дых и следом второй, коленом по лицу.
– Эй, вы за что его? – вступился было за друга Федька, но отхватил такую затрещину, что отлетел в сторону.
Сенька ещё не отдышался, когда его взяли под руки и подвели к тому парню, который попросил выйти из вагона.
– Ты меня знаешь? – спросил он.
– Нет, – ответил Сенька, сплёвывая кровь.
– Так знай! Я Саня Шалый. Подо мной на этом направлении все попрошайки ходят. А ещё – такие вот артисты и другая шушера!
– Как это – под тобой ходят? – не понял Моряк.
– А так это! Платят мне. А я милиции отстёгиваю, чтобы не трогали. Понял? Плати! Или катись отсюда, а то зарою! И он грязно выругался.
– За что платить? – уточнил Сенька.
– За точку! С вас, шнурков, много не возьму, но процент отдадите!
– Мы же Генке Бригадиру с Ленинградского платим за «крышу», – вставил слово едва оправившийся от удара Федька, вспомнив гораздо более мирную беседу с пареньком, которого вокзальные пацаны называли Бригадиром.
– Мне платить будете! Базар понятен?
И молодой бандит подробно объяснил, куда и кому надо приносить дань. Назвал и сумму, которая составляла почти весь заработок ребят за прошлый месяц.
– А не принесёте… найду и закопаю! – и он снова прошипел хрипловатым голосом набор нецензурных слов, половину из которых Моряк раньше не слышал.
Сенька в сопровождении Федьки, не отстающего от него ни на шаг, шёл в свой подвал, раздавленный и униженный хуже прежнего… Все его принципы, его гордость и независимость, были жестоко попраны.
– Интересно, как эти направления между ними распределяются? – спросил он, размышляя вслух. – И кому теперь платить?
Федька молчал.
– Всё равно двоим мы платить не сможем, а если платить этому Сане Шалому – сами с голоду подохнем, не говоря уже о том, что на билеты никогда не наскребём, – вслух рассуждал Моряк.
Посоветовавшись, решили продолжать платить «налог» только Генке Бригадиру.
Где-то через месяц ребята встретили Раю. Её они застали спящей в парке на скамейке. У девочки обнаружился приятный голос и отличный слух. Таким образом, Сенька Моряк обзавёлся партнёром по выступлениям. И, как ни странно, девочка разделяла Сенькино желание уехать к морю.
– Я буфетчицей могу быть или поварихой на судне, – мечтательно сказала