начал пятиться к двери. – Чем тебе не нравится мясо? Оно не свежее? Неужели продавец меня обманул, он ведь говорил, что оно сегодняшнее, утреннее…
Наблюдая за каждым движением разгневанной девушки, он пытался разговором отвлечь её внимание, а сам нетерпеливо тыкал ключ в замочную скважину. Руки дрожали, ключ никак не желал попадать туда, куда нужно, в душе начала подниматься паника. Глядя в искажённое то ли голодом, то ли яростью лицо любимой, Егорша отчётливо осознал, что находится в опасности.
– Я понял, дорогая, мясо тебя сейчас не устраивает, – продолжал он заговаривать ей зубы. – Тебе, милая, наверное, нужна свежая кровь.
Наконец, ключ попал в полагающееся ему место. Обострённый слух девушки распознал один его поворот в замке, затем второй. Тело её напряглось, она была готова кинуться на возлюбленного, чтобы получить свободу.
– Не волнуйся, оставайся здесь, я выйду на минуточку и принесу тебе всё, что нужно, – продолжая говорить то, что первым приходило в голову, Егорша готовился к тому, чтобы открыть дверь и успеть не только выскочить, но и закрыть её за собой.
Энджи не сводила с него глаз и вряд ли вникала в смысл его слов. Оставалось надеяться на то, что Софа, руководимая кровожадными инстинктами, в силу своего эмбрионального состояния ещё не блещет умом и сообразительностью, и её реакция будет не столь быстра.
Ярый снова дал о себе знать. Его вой, длительный и страстный, был больше похож на арию, чем на тривиальный вой. Тембр и сила звука менялись, то уменьшаясь, то нарастая. Энджи, привлечённая руладами пса, всего лишь на миг повернула голову к окну. Этим не преминул воспользоваться Егорша и, толкнув дверь, юркнул в щель и тут же, поспешил закрыть её за собой, но навалившаяся изнутри Энджи, не давала ему это сделать. С большим трудом ему всё же удалось захлопнуть дверь и задвинуть щеколду.
– Ух, – облегчённо выдохнул он, вытирая выступивший со лба пот.
Дверь сотрясалась от ударов разъярённой девушки, кидавшейся на неё изнутри всем телом, но обшитое железом полотно и внушительная щеколда хорошо сдержали натиск.
– Да, дело плохо… – пробормотал расстроенный Егорша, обессилено упав в кресло.
Некоторое время Энджи ещё ломилась в дверь, но потом всё стихло. Приложив ухо, он прислушивался, пытаясь понять, что же она там делает. Но из комнаты не доносилось ни звука.
«Спать легла? Вряд ли, это было бы слишком просто».
Осипший Ярый ещё какое-то время продолжал выть. Делая небольшие паузы, он вновь и вновь заводил свою тоскливую песню, вызывающую в душе Егорши страх и смятение. Затем и он затих.
«Слава богу, всю душу уже вымотал, – грустно подумал он. – Завтра ждём рассерженных соседей».
Снова и снова он прислушивался к тому, что происходило в запертой комнате, и абсолютная тишина беспокоила его всё больше. Несколько раз он порывался приоткрыть дверь, чтобы взглянуть, что же там происходит,