значит?
– Что-то типа того.
– Меня удивляет подобная предусмотрительность у пятимесячного эмбриона. Ведь это говорит о её сознательности. Как это возможно? Она, безусловно, ведьма, но всё же человек.
– Не знаю, – пожала Энджи плечами, – возможно, у неё обострённое чувство самосохранения, а это всё-таки инстинкт, как и чувство голода.
– А что сказали врачи? Не отметили никаких отклонений?
– Нет, говорят, что с ребёнком всё в порядке, – вздохнула она и закусила губу.
– Ты надеялась, что… – он не решился озвучить мысль, пришедшую ему в голову по дороге в больницу.
– Да, – шмыгнула она носом и опустила глаза, начавшие наполняться слезами, – к сожалению, лёгких решений не будет. – Я сказала гинекологу, что на предыдущем обследовании мне сказали, что ребёнок очень худой и трам-пам-пам… В общем, сообщила, что хотела бы сделать… некую операцию…
– И?
– «Ребёнок в отличной кондиции, просто великолепный малыш»… – зло передразнила врача Энджи и судорожно всхлипнула: – Сказали, что раньше надо было думать, а сейчас уже слишком большой срок. Ну и, конечно же, окатили меня волной презрения.
– То есть? Тебе нахамили?
– Мне ни слова не сказали, но ты бы видел лицо врачихи. Она смотрела на меня, как на лягушку, чуть ли не с брезгливостью.
– Не бери в голову. Она же понятия не имеет в чём дело. Но это, конечно, очень непрофессионально с её стороны. Врач не имеет права осуждать пациентку.
– Она и не осуждала, но скрыть своих чувств не смогла.
Егорша вздохнул.
– Ладно, бог с ней. Неужели ничего нельзя сделать?
– Аборт на таком сроке делать уже поздно. Но тут в палате лежит одна женщина, которой на шестом месяце делали искусственные роды.
– Ну вот, – воспрял он духом.
– Для этого нужны медицинские показания. Или мать или ребёнок должны быть серьёзно больны, а у нас… – она скривилась и снова передразнила врачиху: – «И мать и дитя отличаются отменным здоровьем».
– Не расстраивайся, раз это всё-таки возможно, значит, просто нужно найти врача, который за определённую плату согласится это сделать. Есть же частные клиники, в конце концов.
Она подняла на него полный надежды взгляд.
– Да, ты прав, ещё не всё потеряно.
– Тебя когда выписывают?
– Сказали, завтра.
– Но тебе нельзя здесь ночью оставаться! Ты же себя не контролируешь! Что здесь может устроить голодная Софочка, я даже подумать боюсь.
– Я тоже об этом думала и решила, что, если они меня сегодня не отпустят, то к вечеру устрою им такой концерт, чтобы они дали мне успокоительное.
– Что за концерт?
– Ну… – улыбнулась она, – закачу истерику с криками и воплями.
– А ты можешь?
Энджи горько усмехнулась:
– Запросто, главное, не перестараться, чтобы не перевели в психиатрическое отделение.
– Да уж…
– Хотя… –